Юрий Алексеев: я не гей и не педофил, просто не люблю фашистов!

В Риге начался суд над известным в Прибалтике журналистом Юрием Алексеевым. В отношении него возбуждено два уголовных дел сразу по 6 статьям Уголовного кодекса Латвийской Республики. Три из них — «политические» (ч. 2 ст. 80 УК ЛР «Антигосударственная деятельность в составе организованной группы», ст. 81.1 УК ЛР «Помощь иностранному государству в деятельности, направленной против Латвии», ст. 74 УК ЛР «Оправдание преступлений против человечности, совершённых СССР в годы Второй мировой войны»). А второе дело возбуждено, как полагает Алексеев, «на всякий случай» — разжигание межнациональной розни, хранение боеприпасов и детской порнографии (журналист убеждён, что 34 патрона к ПМ и видеофайлы с непотребщиной ему подбросили в квартиру, когда он находился в СИЗО). По 80-й статье коллеге грозит до 15 лет лишения свободы.

Юрий Алексеев перед началом судебного процесса

- Юрий, вы находитесь под подпиской о невыезде из Латвии, но, мне кажется, этнократическому режиму было бы проще отправить вас в изгнание. Стали бы диссидентом, изнутри бы страну не будоражили. Так, кстати, гуманно делали в Советском Союзе. Почему вас держат, несмотря на то, что государственная политика Латвии по большому счёту держится на лозунге: «Русские — вон!»
- Это вполне объяснимо. Цель латышской власти, на мой взгляд, состоит не в том, чтобы избавиться от меня. Задача — запугать окружающих меня русских людей. И чем дольше я буду жить в роли подследственного и подсудимого, тем эффективнее будет решаться эта задача. Точно так же на коротком поводке держат профессора Александра Гапоненко (интервью Руспрес с Гапоненко см. — «Российские дипломаты пугливо обходят меня стороной»). Положим, они меня выпустили в Россию. Но там я стал бы также активничать, ведь сейчас абсолютно не имеет значения, где ты находишься. Интернет разрушил границы. А так — сиди и жди суда и следствия. А они тянут и тянут. Первое дело было возбуждено в сентябре 2017 года, а первый суд по нему состоялся только в феврале 2020 года!

- Медлительность, как в бородатом анекдоте...
- Когда надо, прибалты быстро ездят. И потом выгнать меня из страны довольно трудно, я - полноправный гражданин Латвии, причём не «натурализант», а по крови. Я наполовину латыш, у меня мама — латышка, дед — латышский стрелок. Зато сейчас, видя, как меня прессуют, многие из русских в Латвии остерегутся защищать русский язык, остерегутся противостоять прославлению пособников нацистов. Люди подумают, что если уж такого зубра, как Алексеева, взяли, то нас и подавно в асфальт закатают. Без ложной скромности скажу, что в Латвии я — достаточно популярный журналист. Пока на меня не наехала Полиция безопасности, регулярно выступал на телевидение и радио, публиковался в республиканских изданиях. За моими колонками очередь стояла из главных редакторов...

- Речь идёт о русско- или латышскоязычных СМИ?
- О русских, конечно. С латышами у нас параллельные вселенные. Абсолютно не пересекающие информационные поля. Если взять, к примеру, сегодняшнюю утреннюю газету на латышском и на русском языках, то будет ощущение, что эти номера отпечатаны в разных странах. Это происходит уже десятилетиями. В своё время, где-то в конце 1990-х, я даже проводил такой эксперимент. Тогда выходили газета «Бизнес&Балтия», редактором которой я работал, и аналогичное издание на латышском «Dienas Bizness». Оба — аполитичные СМИ. И как-то раз я поспорил с её редактором, моим тёзкой Юрисом Пайдерсом, что про русских они ничего не пишут. Да как же так, воскликнул Юрис, и мы открыли свежий номер наших газет и стали отмечать фломастером русские и латышские фамилии. В нашей газете латышских оказалось с десяток, а он нашёл всего одну русскую фамилию.

Юрис Пайдерс — президент Союза журналистов Латвии

- Неужели сегодня в латышскоязычной прессе нет ни строчки про начавшийся судебный процесс над Юрием Алексеевым?
- Уверяю, не найдёте. Да и в русскоязычной надо ещё поискать. Вот лишь один фактик. На днях коллега с частной рижской радиостанции позвала меня на авторскую программу. Я очень удивился. Два года никуда не звали, а тут —эфир. Но рано радовался. Через несколько часов она перезвонила и сказала: «Юра, редактор сказал, что Алексеева звать не надо. Извини». По иронии судьбы, именно на этом радио у меня был последний эфир, когда я вернулся из командировки в Донецк. Это было в сентябре 2017 года, после возвращения с Донбасса я написал серию репортажей, они хорошо разошлись по Сети. Потом и на радио пригласили. Вот после этого мною и заинтересовалась Полиция безопасности. Наверное, «донецкие записки» стали последней каплей для нашей политической охранки. Как говорится, пожалуй, пора его прихлопнуть.

- Юрий, вы уже девять лет возглавляете аналитический портал IMHOclub.lv. Эксперты склонны полагать, что все ваши проблемы связаны именно с этим ресурсом, который стал слишком смелым для Латвии. И, будь я на месте латышской охранки, то просто добился судебного закрытия сайта. Ведь с техникой всегда бороться легче, чем с человеком. Почему, по вашему мнению, латышские власти выбрали заведомо сложный путь?
- Как раз закрыть портал — это геморрой. Ведь всё-таки Латвия числится в Европейском союзе, где есть институции, следящие за свободой слова. А вдруг поднимется хай до небес? За девять лет, что живёт IMHOclub.lv, мы опубликовали более 10 тысяч статей от 750 авторов, прибавьте к этому несколько сотен тысяч комментариев. Я уверен, что Полиция безопасности очень долго искала в этом вале информации и аналитики что-то из области «антигосударственной деятельности в составе организованной группы». Но не нашла.

Я хорошо помню, как на первом допросе следователь спросил: «Ну что, Юрий, будем закрывать IMHOclub.lv? Поэтому железобетонных причин для выхода в суд, чтобы прикрыть сайт, по-видимому, нет. А вот закрыть редактора-основателя — это запросто, тогда и портал сам по себе захиреет. Сейчас IMHOclub.lv ведут мои коллеги, более-менее неплохо. Но все мы понимаем, что это временно, и о стратегическом развитии интернет-издания не может быть и речи. К тому же теперь мне запрещено туда писать, редактировать и даже комментировать. 

Рубрика «Алексеев — враг народа», где аккумулируется вся информация о деле опального редактора IMHOclub.lv

— Ну а помощь вам от гуманнейших международных правозащитных евроинститутов и фондов поступает?
- Видите ли, Андрей, если бы я был обличитель Путина или хотя бы гей, то за меня вписалась бы вся европейская прогрессивная общественность. Но я же не их. Вот за Ваню Голунова, который работает в «Медузе» (редакция в 10 минутах ходьбы от моей квартиры), вышло полмира. Je suis Golunov. А я же неправильный диссидент. Даже отмолчался наш Союз журналистов Латвии, которым, кстати, руководит тот самый Юрис Пайдерс, с которым мы поспорили в 90-х. Он хороший парень, мы приятельствуем, я ему позвонил, когда меня в первый раз арестовали. «Юр, — говорю, — может, за меня Союз журналистов заступится?» Но он сказал, мол, ты всё понимаешь, вот когда будет приговор, тогда, мол, выступим. То есть когда уже поздно будет.
— А широко понимаемая Россия помогает?

— Помогает правовой фонд защиты соотечественников. Это мидовская организация, которая оплачивает услуги адвокатов, за что фонду огромное спасибо. В противном случае уголовное преследование сказалось бы ещё и на моём семейном бюджете. Я, конечно, мог взять государственного защитника, но мы все понимаем, что такое госзащита в государстве, где поставлена главная задача — выдавить всех русских. Мои дети, например, уже давно покинули Латвию и не собираются возвращаться.

— А куда уехали, если не секрет?
— Дочка в Калифорнии, старший сын в Гааге, младший в Лондоне.

- Скажите, а вашим детям на Западе как-то аукается родство с опальным журналистом из Латвии?
— Ну, во-первых, мои дети не в журналистике, а во-вторых, проблемы в Латвии — какие бы они не были глобальными — настолько микроскопичны, что смешно говорить. Скажу больше: Латвию на Западе не видят даже в микроскоп. В России-то путают Латвию с Литвой, а что говорить о Западе. Скажем, не так давно Никита Михалков целую программу «Бесогон» посвятил моей скромной персоне, где сказал: «Юрий из Литвы» (смеётся). Хотя, конечно, ему спасибо.

Никита Михалков читает письмо Юрия Алексеева.

- Я слышал историю, как на одном европейском симпозиуме латышский политик по-английски с гордостью сказал, что знает несколько языков, среди которых — латышский. Так удивлённый визави, британец, выразил восхищение образованностью коллеги, сказав: «Не многие в наше время в совершенстве знают латынь — мёртвый ныне язык».
— У меня был ещё более шикарный случай. Я приехал во Францию на своей машине с номерами LV и эмблемой Евросоюза (звёздочки по кругу). Припарковался, и какие-то прохожие заинтересовались. Сказали мне: «О, Ливия в Евросоюзе, как интересно!»

- У вас самая простая русская фамилия, а мама, вы говорили, латышка. То есть на примере вашей семьи мы видим воплощение в жизнь строчки из гимна Советского Союза: «Дружбы народов надёжный оплот!»
— Я родился в Норильске, где моя мать и отец познакомились. Отец Георгий — фронтовик. Воевать начал в 1943 году под Иловайском (вот почему командировка на Донбасс). Дошёл до Берлина. После войны он закончил школу милиции и работал военным следователем, распутывал тяжкие преступления украинских и прибалтийских карательных батальонов на территории Белоруссии. Мама закончила в Риге медицинский университет и приехала за Полярный круг по распределению.

Если копнуть ещё дальше, то история моей семьи — как слепок истории России начала XX века. Мой дед по матери — латышский стрелок — в 1915 году пошёл добровольцем в Российскую императорскую армию, воевал с немцами в Первую мировую, был ранен, а затем охранял Ленина и революцию. Второй дед по отцу — герой Гражданской войны, воевал против Колчака. Вот сейчас у вас в России Колчаку памятники ставят, а мой дед рассказал бы много правды о колчаковских карателях, которые убивали русских крестьян. В Латвию мы переехали, когда родители развелись. Мне было 11 лет.

Юрий Алексеев в Риге – в рядах «Бессмертного полка» с фотографией своего отца Георгия Васильевича Алексеева.

- К моменту распада Советского Союза вам было 33 года. Вполне себе взрослый человек. Вы понимали, куда движется ставшая независимой Латвия?
- Я понял, куда ведёт горбачёвская перестройка, ещё до распада страны, в году 1988-м. Понял, что началось движение вниз, причём по наклонной плоскости, то есть, когда скорость скольжения только растёт. Как инженер по первой специальности, говорю. Я тогда работал на производстве, руководил лабораторией конструкторского бюро «Орбита» ПО «Радиотехника». Это было огромное объединение, где трудились 12 тысяч человек. Радиоаппаратура шла на весь Союз.

Главный конструктор магнитолы «Рига-311» Юрий Алексеев, 1984 год.(Фото из архива Ю.Алексеева)

Но с чего рушится любая система. Когда её перестают обновлять. Так вот, когда началась перестройка, я стал чаще слышать, как руководство «Радиотехники» на разного рода рацпредложения и новые разработки начало говорить — «На полку» или «И так сойдёт!» Латвийская ССР в конце 1980-х годов была настолько индустриальной, что её сравнивали с Японией. Например, в те годы Латвия выпускала радиоприёмников на душу населения в три раза больше, чем страна восходящего солнца. Но после распада Советского Союза латыши решили, что им не нужна промышленность, лучше будем петь и веселиться.

Значок — эмблема «Радиотехники», Латвийской ССР. 

— Доплясались.
- Не так давно я зашёл в своё бывшее КБ, там сейчас художественная школа. А в помещении, где была моя лаборатория, детки лепят глиняные горшки. Представляете! В лаборатории, где мы разрабатывали сложнейшую радиоэлектронику, теперь «разрабатывают» горшки! Короче, лет через десять там будут делать каменные топоры.

https://rospres.site