— Али Хамзатович, с чего началась эта история последнего преступления?

— С ограбления. Недалеко от станции метро «Профсоюзная» находился магазин верхней мужской одежды. Работала в нём продавцом женщина-ассирийка Марина. Жила она в этом же доме на третьем этаже вместе с отцом, которому было 87 лет. Александр Георгиевич, её отец, плохо слышал. По этой или другой причине дочь, уходя на работу, оставляла дверь квартиры незапертой. И в мыслях не было, что у кого-то поднимется рука на старика. Но нет предела глубине человеческого падения. Четыре бандита беспрепятственно вошли в дом, посадили хозяина в ванную, залили водой и стали пытать током. Они что-то требовали от него, но Александр Георгиевич из-за глухоты ничего не мог понять. Целый час продолжались эти кошмарные истязания. Три других бандита не теряли времени, переворачивали всё вверх дном в поисках золота и драгоценностей. И имея хорошие навыки, вскоре нашли тайники, где хранились золотые монеты и ювелирные изделия. Налётчики хорошо подготовились к разбойному нападению. Они ушли за сорок минут до прихода хозяйки на обед. Когда Марина вошла в квартиру, она ужаснулась учинённому разгрому, а шок испытала, когда увидела отца. Он лежал на полу и стонал. Со страшными ожогами на теле его увезла в больницу «скорая помощь». Он чудом выжил. В 1981 году в организованной преступной группировке Вячеслава Иванькова (Япончика) были надёжные, ценные и высокопрофессиональные оперативные источники — инсайдеры, как называли их в кругу сыщиков. Именно они дали проверенную информацию, что старика-инвалида истязала и ограбила квартиру ассирийско-курдская группа Якубова по кличке Чико, в которую входили Цуца, Акула и Носорог.

— Кстати, Иваньков в двадцать лет женился на Лидии Айвазовой, ассирийке, вскоре у них родился сын. В кругу друзей Иванькова в шутку стали именовать Ассирийским Зятем.

— Он имел довольно большое влияние в ассирийской диаспоре. И давал заказы на конкретные преступления. В том числе и Якубову. Надо было разобщить эту группировку. Первым арестовали Чику. Пока он сидел за решёткой, я сливал полученную от инсайдеров информацию, как добытую от Якубова. Устроил формальную провокацию. Мы знали, что держателем воровского общака  был некий Гетто Абелов. Не знали только, где он его хранил. Был он также директором одного из трёх московских овощных рынков. Держал под контролем продажу дефицитных мандаринов и апельсинов. Игра с Иваньковым шла как на минном поле. На следующем этапе запустили очередную ложную информацию, что Чико начал сдавать ассирийскую бригаду. Внутри неё начались брожения. Тут выяснилось, что квартира Гетто Абелова находится рядом с жилищем Александра Георгиевича. И ещё сыщики узнали, что в этой мутной обстановке кто-то из своих предпринял попытку унести общак. Взломали ночью без особого труда входную дверь. Но за ней была железная, сейфовая, о чём налётчики, конечно, не знали.

— А инструменты для взлома ещё не имели широкого распространения?

— Да. Гетто приехал на следующий же день, увидел выломанную дверь и понял, что не милиция наведывалась, а свои «крысы», хотели поживиться в период разброда и шатания. И он сразу вывез общак в безопасное место. В те дни от инсайдеров стало поступать больше информации. Базы данных были по украинской, армянской, грузинской, чеченской, азербайджанской группам. Получилось так, что я стал основным задельщиком информации по ассирийской преступной группировке. Она как бы не существовала, но вот теперь заявила о себе достаточно громко. С потерпевшими ассирийцами, с представителями диаспоры у меня сложились доверительные отношения. Кстати, у ассирийцев есть национальный праздник — Новый год 1 апреля — древняя традиция их предков, живших в Месопотамии, это современный Ирак. И там, на уровне сарафанного радио, люди общались, узнавали новости, в том числе про бандитские налёты и грабежи. Они видели, что я искренне хочу им помочь, говорили в своём кругу: «Идите на Петровку, там есть молодой человек, который возьмёт вас под защиту».

— Какие методы использовали в борьбе с преступной группировкой?

— Нашей целью было изнутри развалить группировку. Я запустил дезинформацию. И она пошла, сработала! У нас же имелись источники в Бутырке. Они писали «малявы», то есть письма между арестантами и на волю. И когда с повестками задерживали членов банды, все считали, что их Чико сдал. Это разобщение преступной группировки было нам на руку.

Моим наставником был капитан милиции Александр Дерковский. У него был источник информации — одна из женщин, которых использовал Иваньков, по имени Ирина. По её словам, Япончик знал многих цеховиков, тех, кто занимался скупкой-продажей бриллиантов, валюты. Когда мы в очередной раз вылетали в командировку в Тбилиси, Япончик находился уже там, и ему был известен адрес этой Ирины в этом городе. Она жила с матерью, в квартире имелось много золота и бриллиантов — дочь занималась спекуляцией. Однажды, зная, что Ирина находится в отъезде и не доступна, Иваньков позвонил матери и сообщил, что её дочь арестовали в Москве. «Прилетят московские оперативники и в твоей квартире будут делать обыск, — предупредил он. — Вынеси всё ценное имущество». Япончик знал, с кем дружит эта женщина и в какую квартиру побежит прятать золото и драгоценности. Он же в форме капитана милиции как раз ждал её на лестничной площадке этажом выше. Мать уложила золотой «запас» в платок, схватила в охапку и уже намеревалась осуществить свой план, но тут была остановлена Иваньковым. Он сурово представился: «Капитан милиции Петров!» Этих слов оказалось достаточно. Испуганная женщина бросила платок с драгоценностями и скрылась в квартире. Япончик собрал всё это имущество и унёс. Через неделю приехала дочь. Мать обрадовалась: «Тебя отпустили?» И когда женщины начали разбираться, по приметам «капитана милиции» поняли, что это был не кто иной, как Япончик. Он ловко рассчитал, что женщины не пойдут жаловаться, ведь за спекуляцию, незаконный оборот драгоценных металлов грозил ощутимый срок.

— Как был арестован Иваньков?

— Он периодически попадался за очередные преступления, за оружие и наркотики, его направляли в психиатрическую больницу, там признавали невменяемым, и всегда условно-досрочно оттуда выходил. А со мной в отделе работал Иван Бирюков, небольшого роста, худощавый, исключительно сильный оперативник. Так вот Иван получил информацию, что Япончик помещён в институт Сербского. Там он находился на излечении и имел любовные отношения с заместителем главного врача этой организации Светланой Петровной (имя изменено — Прим. ред.) В вечернее и ночное время он посещал с ней рестораны, она, естественно, была одета им по последней моде. Вот где таилась разгадка его неуязвимости. Бирюков подключил к делу сотрудников всесильного КГБ. Очередной приятный вечер в ресторане стал для парочки последним. Светлану Петровну и Вячеслава Кирилловича взяли с поличным и задержали. Япончика отправили на обследование в клинику для душевнобольных при Военно-медицинской академии в Ленинград. Там его признали вменяемым. Затем был суд. Иванькова приговорили к исключительной мере наказания. Но по ходатайству именитого певца, входившего в окружение Леонида Ильича Брежнева, расстрел заменили 14-ю годами заключения. А за «судьбоносную» информацию в отношении Япончика воровской мир приговорил Ивана Бирюкова к смерти. По решению руководства ему организовали личную защиту, он не раз менял адреса проживания. И в историю вошёл как единственный человек, который в тот период добился, чтобы арестовали и посадили Иванькова. Но здоровье у Бирюкова пошатнулось. Он вышел в отставку в звании подполковника милиции. Хотя достоин самого высокого звания — оперативник МУРа, и он его носит. Хочу назвать очень сильного сыщика — полковника милиции Алексея Сухарева, в своё время он работал в одном «убойном» отделе вместе с будущим начальником МУРа Анатолием Егоровым.

— Напомним читателям, как в дальнейшем сложилась судьба короля преступного мира Иванькова.

— В 1991 году Верховный суд смягчил приговор, и в ноябре того же года Иваньков вышел на свободу досрочно. В марте 1992 года отбыл в США. В июне 1995 года в Нью-Йорке Иваньков и ещё несколько человек были арестованы ФБР по обвинению в вымогательстве трёх с половиной миллионов долларов у двух россиян, проживающих в Америке. В 1997 году Япончик был осуждён на 9 лет и 7 месяцев лишения свободы. В апреле 2000 года Иваньков получил в России заочное обвинение в убийстве двух и ранении одного турецких предпринимателей в московском ресторане «Фидан» в феврале 1992 года. В США был направлен запрос на экстрадицию. В июле 2004 года Иваньков после окончания срока был отпущен из американской тюрьмы «Алленвуд», но его тут же депортировали в Россию. 13 июля того года он под конвоем был доставлен в Москву, в СИЗО «Матросская тишина». 18 июля 2005 года коллегия присяжных признала Иванькова невиновным. 28 июля 2009 года в Москве на Иванькова было совершено покушение. На выходе из ресторана «Тайский слон» на Хорошёвском шоссе, 25 неизвестный стрелял в него из снайперской винтовки СВД с оптическим прицелом. Скончался Иваньков от перитонита 9 октября в частной клинике при Онкологическом центре на Каширском шоссе в Москве. Врачи санировали брюшную полость, но спасти его не смогли.

---------

Преступная Россия продолжает цикл публикаций о ворах в законе — генералах преступного мира. Появившись в начале XX века, они очень скоро встали во главе организованной преступности СССР, а затем России. В предыдущей статье мы рассказывали о Датико Цихелашвили (Дато Ташкентский): многие годы он решал споры в криминальном мире по всей стране, заслужив звание судьи в законе. В то же время на роль самого яркого представителя этой социальной группы смело может претендовать Вячеслав Иваньков по кличке Япончик: неудавшийся гимнаст и пациент психбольницы, он не боялся ничего. Истории о драках и погонях с его участием прогремели на весь Союз. Он жестоко расправлялся с теми, кто вставал у него на пути, а попадая за решетку, не давал спуску даже тюремщикам. Япончик достиг всего в криминальном мире, но, оказавшись на свободе в начале 90-х, предпочел не ввязываться в кровавую войну ОПГ, а отправиться за большими перспективами в США...

Неудавшийся гимнаст

Детство будущего патриарха криминального мира Вячеслава Иванькова, снискавшего славу под кличкой Япончик, безоблачным можно назвать с большой натяжкой. Родился он в Москве 2 января 1940 года; после войны отец Иванькова начал сильно пить, а в 50-х и вовсе ушел из семьи. У матери были свои проблемы — она страдала мизофобией (психическое расстройство, навязчивый страх загрязнения либо заражения): могла по нескольку раз в день менять и перестирывать одежду, намывать с хлоркой пол и даже гладила утюгом бумажные деньги, надеясь таким образом уничтожить на них все микробы. Вячеслав, которым никто особо не занимался, рос мальчиком болезненным, со слабыми легкими и сердцем. Мать по советам врачей периодически отправляла сына в санатории, но заметных результатов это не приносило.

Все поменялось в средних классах, когда Слава, устав от издевательств сверстников, решил серьезно заняться спортом. По состоянию здоровья школьные и районные секции ему не светили, и тогда он разработал собственную систему тренировок, в основу которой легло восточное единоборство джиу-джитсу. Неизвестно, где в 50-х годах ему удавалось доставать нужные пособия, но борьбу он освоил и продемонстрировал приобретенные навыки обидчикам. После двух-трех подобных уроков одноклассники начали считаться с мнением возмужавшего Иванькова.

Учеба не особо интересовала Вячеслава, и, едва дождавшись окончания девятого класса, он покинул школу и поступил в Государственное училище циркового искусства (ГУЦИ), где решил обучаться воздушной гимнастике. Влиться в стройные ряды сокурсников ему помогло увлечение единоборствами — пластики и ловкости Иванькову было не занимать. Но все закончилось для студента плачевно: на одном из занятий он очень неудачно упал с трапеции, приземлился прямо на голову и заработал закрытую черепно-мозговую травму. К счастью для юноши, он выжил и, быстро придя в чувство, категорически запретил преподавателям вызывать скорую, успокоив их заверениями о хорошем самочувствии. Последствия проявились чуть позже — с тех пор Вячеслав иногда терял сознание.

Беда не приходит одна — вскоре после падения с трапеции Иванькова сбила машина, и он вновь приложился головой: на этот раз ему пришлось полежать в больнице. Не исключено, что оба эти инцидента, а может, и наследственность, стали толчком к развитию психического расстройства — шизофрении. Немногим позже в связи с этим недугом он получил инвалидность.

Продолжить обучение после травм у юного гимнаста так и не получилось, и после нескольких неудачных тренировок он принял решение бросить училище. Без дела долго не сидел и, рассудив, что для учебы в техникумах и вузах у него недостаточно знаний, пошел в вечернюю школу и устроился на работу слесарем, стараясь помогать матери. Вскоре иждивенцев у Иванькова стало больше: в 1960 году он сочетался узами брака с некой Лидией Айвазовой — представительницей древнего княжеского рода ассирийцев (выходцев из древней Месопотамии). Необычным происхождением супруги Иваньков гордился, и закрепившееся за ним прозвище Ассирийский Зять ему очень нравилось.

Возможно, именно появление семьи — а вскоре после свадьбы у Иваньковых родился первый сын, Геннадий — толкнуло Вячеслава на криминал: денег, зарабатываемых честным путем, было мало. Тогда, решив использовать свою ловкость в преступном ремесле, Иваньков стал вором-карманником.

Однажды в психушке

Первый раз в руки стражей порядка карманник угодил весной 1965 года, когда ему стукнуло 25 лет. Правил воровского кодекса, по которым при задержании не следует сопротивляться и бить стражей порядка, Иваньков тогда не знал — и дал милиционерам настоящий бой с приемами джиу-джитсу.

Впрочем, в итоге воришку все равно скрутили и доставили в отделение. Обратив внимание на чрезмерную ярость и некую путаность сознания задержанного, блюстители порядка ходатайствовали о проведении психиатрической экспертизы. Чутье оперативников не подвело: специалисты Московской психиатрической больницы №1 имени П.П. Кащенко (ныне имени Н.А. Алексеева), известной в народе, как Канатчикова дача, уверенно диагностировали у Иванькова шизофрению. Вопрос с тюремным заключением был закрыт, и Вячеслава отправили на принудительное лечение.

Сначала Иванькову даже нравилось лечиться: большое количество свободного времени позволяло ему самосовершенствоваться, а это он очень любил. Он легко входил в контакт с более-менее вменяемыми товарищами по несчастью, читал книги, изучал учебники для старших классов, интересовался уголовным правом и пособиями по психиатрии. Однако в таком режиме Иваньков рассчитывал провести около года. Поэтому полученная им в середине лета 1966 года весть о продлении лечения вызвала у пациента приступ ярости. Взяв себя в руки, Вячеслав занялся организацией собственного побега, который вскоре и совершил.

Примечательно, что в бегах (а скитался Иваньков несколько месяцев) он умудрился договориться с руководством одного из столичных учебных учреждений и, успешно сдав экзамены за 10-й класс, получил аттестат об окончании средней школы. Возможно, беглец планировал поступить и в институт, но тут случилась незадача: Иванькова поймали и вернули в стационар. Правда, уже в марте 1967 года Вячеслав (на этот раз законно) вышел на свободу с чистой совестью, которую, впрочем, вскоре запятнал, став участником банды вора в законе Геннадия Карькова (Монгол), о котором «Лента.ру» подробно рассказывала в одном из предыдущих материалов.

Из грязи в князи

Под крылом Монгола Иваньков смог сполна проявить свои многочисленные криминальные таланты. Отморозки из бригады Монгола только успевали воплощать в жизнь его дерзкие задумки. Вячеслав не только был идейным вдохновителем, но и сам принимал участие в постановках по собственным сценариям. К примеру, для усмирения одной из жертв Иваньков даже прикинулся убитым бандитами милиционером.

К слову, именно во время пребывания в бригаде Монгола Вячеслав обзавелся своей знаменитой кличкой. Правда, изначальное прозвище авторитета — Японец. Его Иваньков получил то ли за специфический разрез глаз, то ли за увлеченность джиу-джитсу. А уж потом общественность смягчила окончание по аналогии с кличкой создателя воровского кодекса, одесского бандита Мишки Япончика (Мойше Винницкого).

Деньги потекли Иванькову рекой — на материальное поощрение своих подчиненных Карьков не скупился. Однако легкому обогащению Япончика помешали стражи порядка, которые поймали всех участников группировки в начале 1972 года. Но Иванькову несказанно повезло: высоко оценивший способности Япончика Монгол дал команду остальным головорезам всячески его выгораживать. Дело в том, что Иваньков был нужен боссу на воле: в его лице матерый вор успел увидеть своего преемника. В итоге главарь бандитов получил 15 лет колонии строгого режима, «пешки» — от 10 до 12 лет тюрьмы, а Япончик вышел сухим из воды.

Подождав для верности, пока острый интерес со стороны правоохранительных органов к его персоне поутихнет, Иваньков решил продолжить дело Монгола и сколотил собственную банду. Занимались гангстеры уже привычным для Япончика делом —под видом стражей порядка (милицейская форма и удостоверение остались у нового главаря еще с прежних времен) трясли цеховиков (подпольных предпринимателей), не гнушаясь никакими методами. Правда, географию значительно расширили: кроме Москвы, бандиты нередко выезжали с гастролями в другие города России, где у них были свои наводчики. Япончик всякий раз изучал «агентурные данные» и лично выбирал новую жертву.

Так, в 1975 году он узнал, что в доме зажиточного свердловского цеховика Айсора Тарланова хранится несколько килограммов чистого золота. Через пару дней бойцы Япончика во главе с ним самим в милицейской форме уже стояли на пороге квартиры «предпринимателя» и жали на дверной звонок. Открыла дочь Тарланова, которая была отлично осведомлена и о нелегальной деятельности отца, и о его вечном страхе — рано или поздно угодить на скамью подсудимых. Иванькову потребовалось совсем немного времени, чтобы правильно обработать девушку — та сама кинулась к тайнику и отдала налетчикам все золото. Наивная особа верила, что таким образом спасла отца от уголовной ответственности.

Немного забегая вперед, стоит сказать: эта история имела неожиданное продолжение не только для Япончика, но и для одной из его многочисленных дам сердца. Когда информация об инциденте с Тарлановым в начале 80-х дошла до стражей порядка, они решили прижать Иванькова. И тогда тот обратился за помощью к своей любовнице — заместителю главврача одной из столичных клиник. Влюбленная женщина всячески способствовала тому, чтобы Япончика якобы с острым психическим приступом поместили в отделение нервных болезней.

Однако махинация вскрылась, и дама не только лишилась своего поста, но и получила несколько месяцев исправительных работ за пособничество. А что самое парадоксальное, ее старания Япончику абсолютно не пригодились — отлично осознававший свое положение Айсор Тарланов на судебном заседании категорически отказался от претензий к налетчикам, заявив, что никакого золота в его квартире отродясь не было и быть не могло.

Корона для криминального короля

Коронация Иванькова состоялась в апреле 1974 года в стенах знаменитой Бутырки. А угодил туда Япончик после побоища, устроенного им и его друзьями в знаменитом ресторане «Русь» в подмосковной Балашихе. Дело было так: в увеселительное заведение Япончик прибыл в компании вора в законе Гайка Геворкяна (Гога Ереванский) — легендарного законника, отмотавшего 25 лет в советских лагерях, а также двух приятелей, Сергея Хазарова и Асафа Сосунова — члена банды Иванькова и ассирийца по национальности. Компания расположилась за столиком, сделала заказ и успела свести знакомство с местными дамами — известный ловелас Иваньков быстро присмотрел симпатичную девушку, которая после пары медленных танцев согласилась пересесть за его столик.

Но спокойного вечера не вышло. На миловидную спутницу Иванькова положил глаз грузин, сидевший в компании за соседним столиком. Сначала кавказец просто пытался пригласить женщину на танец, но пару раз нарвавшись на отказ, решил унизить обидчицу: достал из кармана сторублевую купюру, скрутил ее в трубочку и, приблизившись к несговорчивой даме, просунул наличные, словно шпильку, в пышную прическу. Та и понять ничего не успела, как с места сорвался Япончик и со всей силы двинул обидчику кулаком в лицо. К драке тут же подключились товарищи оппонентов. Выглядело это как драка в ковбойском салуне из вестернов: в ход тут же пошли подручные средства — тарелки, бутылки и стулья, которые дерущиеся ломали и разбивали друг об друга. Инцидент получил такой резонанс, что о нем даже сообщил «Голос Америки».

В какой-то момент оценив, что грузины начинают одерживать верх, Сосунов выхватил из кармана пистолет и всадил две пули в кавказского зачинщика. Сотрудники заведения вызвали скорую (легко раненного грузина отвезли в больницу) и милицию, которая повязала всех участников потасовки. Так Иваньков оказался в Бутырке, где в это время волею судьбы находился его бывший шеф Монгол. Воспользовавшись ситуацией, он с Гогой Ереванским (Геворкяна тоже определили в Бутырку) и еще одним вором в законе Валерьяном Кучулорией (Писо) сделал воровской подход и принял Япончика в семью законников. На несоблюдение воровского кодекса — Иваньков был официально трудоустроен фотолаборантом и детским тренером по восточным единоборствам, а также был женат (к этому времени у них с Лидией родился второй сын Эдуард) — участники церемонии закрыли глаза. К слову, год спустя брак Япончика распался — по крайней мере, документально.

Из Бутырки Иваньков вышел в середине ноября того же 1974 года. К этому времени он в связи со своим диагнозом успел пройти освидетельствование в Институте психиатрии имени Сербского, где специалисты выдали ему заключение об отсутствии рецидива заболевания. А вот Гога Ереванский, напротив, был признан невменяемым и в итоге загремел в психушку. Как ни старались стражи порядка, а вменить участникам драки нанесение тяжких телесных им не удалось: раненый грузин от претензий отказался, рассудив, что они разобрались по-мужски. Единственное, на чем удалось поймать Иванькова, так это использование фальшивых документов: еще со времен банды Монгола Япончик обзавелся поддельным паспортом и правами, которые всегда носил при себе. За этот проступок суд назначил Вячеславу всего 7 месяцев лишения свободы, а в связи с тем, что именно столько времени вор провел в СИЗО, дожидаясь вердикта, его освободили в зале суда.

Вор на драйве

Популярность Япончика в криминальном мире не только столицы, но и всей России росла как на дрожжах, что крайне не нравилось властям. Чувства Иванькова были взаимны: что-что, а запрет из воровского кодекса на любые контакты с власть имущими и стражами порядка он соблюдал неукоснительно. За это и поплатился — посадить неугодного авторитета стало для милиционеров делом чести, благо Япончик сам время от времени давал поводы для задержания.

Так, в 1975 году к милиционерам обратился житель Москвы, который рассказал, что по просьбе своей знакомой Калины Никифоровой — матери вора в законе Виктора Никифорова — он согласился помочь Япончику в приобретении автомобиля «Волга» (в те времена эти автомобили не продавали частным лицам). Посредник взял деньги — две с половиной тысячи рублей, — но сделка сорвалась по независящим от него причинам, и наличные он якобы вернул Никифоровой.

Но, согласно дальнейшему повествованию, вскоре на заявителя вышел сам Япончик, который потребовал отдать долг, да еще и с процентами — всего пять тысяч рублей. Авторитет потребовал принести их на следующий день к Театру Советской Армии. А чтобы должник не вздумал хитрить, Япончик забрал у него «Волгу» с «блатными» номерами — останавливать такое авто гаишники не решались. Признав в вымогателе Иванькова, на которого уже была объявлена охота, стражи порядка решили организовать засаду.

Однако провести Япончика было не так просто. Пока милиционеры ждали в укрытии, тот лихо подъехал на «Волге» к ожидавшему его должнику, приказом усадил его на переднее пассажирское сиденье и ударил по «газам». Растерянным оперативникам ничего не оставалось, как кинуться наперерез стремительно набиравшей скорость машине. Грянули выстрелы: что примечательно, до сих пор так и осталось загадкой, кто первым начал стрелять — Япончик или милиционеры.

За ходом «боевых действий» с открытыми ртами наблюдала румынская правительственная делегация: выйдя из театра, гости направились к машинам, но так и застыли на месте (позже этот скандал со стрельбой в центре столицы властям СССР удалось замять с большим трудом). А Япончик с пассажиром тем временем сумел скрыться. Немногим позже оперативники обнаружили брошенную «Волгу», на заднем сиденье которой сидела трясущаяся от страха девушка — объяснить, как она оказалась в автомобиле, пассажирка толком не смогла. Что до «должника», то он некоторое время спустя объявился живым и невредимым и заявил, что действительно должен был Япончику деньги. Раздосадованные стражи порядка были вынуждены признать провал операции.

Не на того напал

Но все же однажды фортуна изменила Иванькову: случилось это в начале 80-х годов, когда Япончик вымогал деньги у столичного филателиста Аркадия Нисензона. На коллекционера вор вышел по наводке, а точнее — по жалобе приближенного Нисензона по имени Марк. Тот обратился к Вячеславу с просьбой наказать Аркадия, который якобы украл у Марка несколько старинных икон. Изучив личность будущей жертвы, Япончик узнал много интересного: оказалось, что помимо купли-продажи редких марок, филателист активно занимался валютными операциями. «Клиента» решено было брать.

Вячеслав связался с Аркадием и под видом любителя марок предложил встретиться на конспиративной квартире. Как только за прибывшим Нисензоном захлопнулась дверь, он понял, что угодил в ловушку. Без лишних предисловий Иваньков заявил коллекционеру, что отныне тот должен ему 100 тысяч рублей — 60 за украденные иконы и 40 за воровство. Тот попытался что-то возразить, но был внезапно сбит с ног, а позже прикован наручниками к батарее в ванной комнате и жестоко бит. Однако, к удивлению бандитов, очнувшийся после пыток филателист продолжал стоять на своем — утверждал, что к краже икон он не имеет никакого отношения.

Тогда Япончик с подельниками решил ужесточить меры воздействия: они притащили несколько больших бутылей, наполненных жидкостью с химическим запахом, и, заявив, что это кислота, начали заливать ее в ванну. При этом по тону бандитов было понятно, кого они собираются искупать в смертельном растворе. Нисензон тут же согласился на все условия, подписал необходимые расписки и был отпущен восвояси.

Филателист уже метался в поисках очень крупной по тем временам суммы, когда на него неожиданно вышли оперативники: об инциденте они узнали от своих агентов. Нисензон боялся Япончика, но не желал связываться со стражами порядка. Тогда те дали понять: отказ от сотрудничества повлечет весьма неприятные последствия. Во-первых, он может лишиться своей хлебной должности — места администратора в столичном кафе. А во-вторых, с большей вероятностью пойдет по «валютной статье». Прикинув все плюсы и минусы, филателист согласился дать в суде показания против Япончика.

Брали Иванькова 14 мая 1981 года, в момент когда тот на своей «шестерке» направлялся в район Теплого Стана. По одним данным, Япончика скрутили в момент, когда он остановился у магазина, чтобы купить пива. Согласно другой версии, для задержания вора понадобился план «Перехват». В любом случае, в этот день вор, у которого обнаружили уже три поддельных паспорта, был помещен под арест. На суд, год спустя, Иванькова везли окольными путями и под усиленной охраной: милиционеры опасались, что Япончика могут отбить подельники.

Несмотря на то что защитником Япончика был известный адвокат Генрих Падва, добиться мягкого наказания для своего клиента юрист так и не смог: 29 апреля 1982 года Иваньков получил 14 лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима. Впрочем, прокуроры предлагали скостить срок: по оперативным данным, у подсудимого была ценная для следствия информация о преступниках, ограбивших в начале 80-х знаменитого виолончелиста Мстислава Ростроповича. Но вор в очередной раз наотрез отказался сотрудничать с правоохранительными органами и отправился на зону.

Беспокойный арестант

Сначала авторитет был этапирован в поселок Талая Хасынского района Магаданской области. В пересылке у него обострился радикулит, чем воспользовался один из сокамерников: почувствовав свое превосходство, он несколько раз избил не сумевшего дать отпор Япончика. Иваньков подключил все свои связи и вскоре был переведен в отдельную камеру. Уже на зоне, поборов недуг, он решил отомстить. Прознав, что его обидчик трудится в швейном цеху, Иваньков отложил воровские принципы и написал прошение о предоставлении физической работы, аргументировав свой поступок острой нуждой в деньгах.

Но с трудовой деятельностью как-то не задалось — в первый же день Япончик отыскал обидчика и вонзил ему в спину большие портняжные ножницы. Арестанта спасли врачи, и он даже досидел свой срок, но по выходе на волю пропал без вести: поговаривали, что команду на его устранение отдал сам Япончик. К слову, за нанесение тяжких телесных Иванькову так ничего и не было — руководство колонии предпочло замять инцидент и не поднимать шум.

Год спустя Иванькова перевели в тюрьму города Тулун (Иркутская область). В этом исправительном учреждении в те времена творились печальные для авторитетов вещи: криминальные лидеры подвергались жестокой ломке со стороны тюремщиков. Их били, не кормили, не выпускали гулять и методично унижали с единственной целью — добиться отречения от воровской масти и преступной деятельности. Прошел эту школу жизни и Япончик.

Как-то раз надзиратель принес ему письмо от матери, однако, покрутив его перед носом вора, взял и разорвал конверт. Разъяренный Иваньков схватил тяжелый деревянный стул и со всей силы обрушил его на голову «воспитателя», отправив того в глубокий нокаут. За эту выходку Япончик обзавелся годовой прибавкой к сроку. Столько же он чуть было не получил за применение насилия к одному из заключенных: тот был ответственным за выдачу книг и журналов и отказался отдать Япончику зарезервированную другим арестантом прессу. Иваньков схватил вантуз и с такой силой приложил ни в чем не повинного оппонента, что тот загремел на больничную койку. В этот раз авторитета спасло отсутствие свидетелей.

Надо отметить, что практически все сидельцы относились к Япончику либо со страхом, либо с большим уважением, осознавая его преимущество над остальными и воровской авторитет. За время отсидки в Тулуне Иваньков успел короновать семерых воров, самым известным среди которых был Андрей Исаев (Роспись). Тем временем на воле бывшая жена вора Лидия развернула широкомасштабную кампанию под негласным лозунгом «Свободу Вячеславу Иванькову!». Экс-супруга обращалась ко всем, кто имел хоть какие-нибудь связи в органах власти и мог содействовать помилованию.

По слухам, прошения об освобождении Иванькова доходили даже до тогдашнего президента России Бориса Ельцина. В конце концов необходимые документы поступили в отдел по вопросам помилования при Верховном Совете РСФСР. Потребовалась характеристика из Тулуна — и руководство тюрьмы, потерпевшее фиаско при попытке сломать авторитета, получило шанс отыграться. В справке на заключенного говорилось:

«За время отбывания меры уголовного заключения в тюрьме номер 2 характеризуется отрицательно. Поддерживает категорию лиц из числа осужденных, склонных к потенциальному нарушению режима содержания, склонен к неповиновению администрации. По характеру вспыльчивый, в беседах склонен к обману... ВЫВОД: Осужденный Иваньков В.К. на путь исправления не встал».

Такая бумага не могла пройти незамеченной, и на состоявшемся 30 января 1991 года судебном заседании приговор в отношении Иванькова остался без изменений. Однако стараниями благодетелей Япончика месяц спустя по вторичному протесту судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда РСФСР было решено уменьшить срок до 10 лет лишения свободы. На деле же Япончик оказался на воле даже на год раньше даты истечения своего нового срока.

На этот раз засиживаться на родине Иваньков не стал. Выйдя из тюрьмы в ноябре 1991 года, он провел в ресторане «Метрополь» грандиозную воровскую сходку, замаскированную под праздник в честь его освобождения. И уже весной 1992 года уехал за границу — сначала в Германию, а оттуда в США. Чтобы получить такую возможность, Япончик прописался в общежитии в Ростовской области и через подставное советско-американское предприятие получил загранпаспорт как сотрудник. Одновременно он обратился в посольство США, скрыл свои судимости и таким образом обзавелся вожделенной визой. Американский вояж, по мнению Иванькова, сулил ему большие возможности в сфере обогащения и развития криминального авторитета.