Рост цен граждане выбрали сами, когда поддержали «продуктовое эмбарго» и радовались «импортозамещению»

В России вырос уровень детской бедности: почти четверть несовершеннолетних, по актуальным данным Росстата, проживает в малоимущих семьях. Внимание к этой информации побудило редакцию Компромат вернуться к одной из злободневных тем – инфляции, которая, как известно, больнее всего бьёт именно по бедным.

В оценке потребительской инфляции мнения людей и чиновников сильно расходятся, отмечает экономист Дмитрий Прокофьев. Росстат оценивает потребительскую инфляцию в 6,5%. Люди заявляют социологам, что цены выросли на 16,5%. При этом каждый пятый опрошенный оценивает рост цен в 30% и выше - это уже гиперинфляция.

Ничего хорошего люди не ожидают от цен и в будущем. Как показало исследование «Измерение инфляционных ожиданий и потребительских настроений на основе опросов населения», проведенное по заказу ЦБ РФ, в июле 2021 года эти самые «инфляционные ожидания» потребителей на ближайшие 12 месяцев подскочили до 13,4%. Это максимум за 5 лет. Год назад люди ждали, что цены вырастут на 7,9%.

То есть люди думают, что цены будут расти в два с половиной раза быстрее официальных прогнозов.

Глава Центрального банка с ними отчасти согласна. Inflation here to stay («Инфляция останется с нами») - под таким заголовком вышла статья Financial Times, основанная на интервью Эльвиры Набиуллиной.

Рост цен на продукты питания «сорвал с якоря» инфляционные ожидания людей, сказала председатель ЦБ. Люди у нас и так не привыкли жить в условиях низкой инфляции, добавила Эльвира Набиуллина, «и у населения нет достаточно доверия, чтобы понять, что Центробанк всегда будет принимать меры, чтобы вернуть инфляцию к цели». Так что нас ждёт и инфляция, и меры регулятора по её сокращению.

«Инфляционные ожидания» - действительно серьёзный фактор роста цен, и над ними Центральный банк не властен, какую бы хорошую политику он ни проводил. И в текущей ситуации с инфляцией ЦБ РФ упрекать не стоит.

Цены на еду как драйвер инфляции

Ещё полвека назад нобелевский лауреат экономист Роберт Лукас объяснял, что люди оценивают инфляцию не по каким-то там «индексам» или «потребительским корзинам», а на основе личной «истории цен», наблюдаемой ими непосредственно в повседневной жизни. Эти-то цены и выступают для людей главным источником информации о текущем состоянии потребительского рынка и экономики. Вот я вижу в магазине, что подорожали яйца и масло, — ну, значит, и всё подорожает, думает человек.

Что происходит дальше? Политики и чиновники недооценивают способности людей и компаний к прогнозированию, продолжал свою мысль Роберт Лукас. Люди прекрасно чувствуют, в какую сторону гнётся генеральная линия экономической политики, и очень быстро перестраивают собственное потребительское поведение. Если люди думают, что цены будут расти, они начинают запасаться товарами впрок. (Кстати, на рост потребления влияет и отложенный спрос — люди до сих пор пытаются компенсировать прошлогодний провал потребления.) Это называется «рост номинального спроса» — люди не потребляют больше, но готовы больше платить за текущий уровень потребления. Для фирм это сигнал, что цены можно увеличить.

Но согласно учебнику экономической теории, инфляция, при всех её недостатках, — это сигнал бизнесу, что где-то существует неудовлетворённый спрос и надо инвестировать в расширение производства. Не в этом случае, сказал бы Роберт Лукас. Владельцы компаний прекрасно отдают себе отчёт, что имеют дело с ростом номинального, а не реального спроса (реальный спрос растёт вместе с доходами, а роста доходов мы не наблюдаем).

Поэтому никакого смысла в инвестициях предприниматели не видят. Им проще повысить цены.

Но неужели рост цен на продовольствие (и его восприятие людьми) — это настолько важный фактор, что он способен раскачать макроэкономическую ситуацию в стране? И заставить Центральный банк менять кредитно-денежную политику — повышать ключевую ставку, ограничивать выдачу потребительских кредитов?

Да, это решающий фактор, скажут авторы исследования Exposure to Daily Price Changes and Inflation Expectations («Как повседневные изменения цен влияют на ожидания инфляции»). В 2019 году ученые Калифорнийского и Чикагского университетов, а также Бостонского колледжа выяснили, что именно «личные покупки продовольствия» - ключевой источник знаний потребителей о ситуации с ростом цен в стране (а не данные статистики и не обещания банкиров и министров).

При этом исследование показало ещё одну интересную вещь - восприятие инфляции сильно зависит от демографических и социальных характеристик людей. «В среднем» для женщин цены растут быстрее, чем для мужчин; для безработных — быстрее, чем для работающих, бедные видят более высокую инфляцию, чем богатые, а пожилые — более высокие цены, чем молодые. И даже наличие диплома влияет на инфляционные ожидания: чем ниже уровень образования, тем выше выглядят темпы роста цен.

В общем, для не очень богатых, не очень молодых, не очень образованных женщин ситуация с инфляцией выглядит намного хуже, чем показывает статистика и даже чем есть на самом деле. Тем более что «около 60,4% граждан России отдают за продукты примерно половину своего ежемесячного дохода. У 16% на питание уходит почти весь заработок, а у 14,8% - примерно треть», сообщает агентство «РИА Новости».

Ваши цены - ваш выбор

Так что нынешние «инфляционные ожидания», заставляющие людей хватать кредиты, покупать все подряд, не глядя на ценники, соглашаться на любую зарплату (ведь будет хуже!) и так же заставляющие Центральный банк ужесточать монетарную политику, — это производная от роста цен на продовольствие.

Ну, а рост цен на еду граждане выбрали сами — когда семь лет назад поддержали «продуктовое эмбарго» и радовались «импортозамещению», фантазируя о дешёвых продуктах от отечественных фермеров. Теперь рынок продовольствия поделён между защищенными от конкуренции агрохолдингами, которые делают с покупателем всё, что хотят.

Экономисты Наталья Шагайда и Василий Узун (Центр агропродовольственной политики РАНХиГС) в ходе исследования «Оценка влияния институциональных и структурных изменений на развитие аграрного сектора России» установили, что в 2016 году на долю 100 агрохолдингов (0,5% от общего числа компаний на рынке), владеющих крупнейшими активами, пришлось 29% всех сельскохозяйственных активов страны, а на 2,5% — уже больше половины.

Те же 0,5% — 100 сельхозорганизаций с крупнейшими активами — получили в 2016 году 57,9% всех выданных банками инвесткредитов в отрасли, а 1% из них — уже две трети кредитов. На долю 95% организаций, не вошедших в топ-1000 владельцев активов АПК, пришлось лишь 12,4% от общего отраслевого объема кредитования.

«Бесконтрольная монополизация рынка крупными агрохолдингами сопровождается вымыванием малых и средних предприятий, что, в свою очередь, создаёт структурные ограничения для развития сельских территорий, обрекает их на стагнацию и, в конечном счете, замедляет рост в АПК», - делают вывод исследователи РАНХиГС.

И Центробанк на политику и поведение владельцев этих агрохолдингов повлиять не может - он может только ужесточать денежную и кредитную политику. В результате у людей не останется денег ни на что, кроме продуктов. Статистически инфляция в этом случае, конечно же, снизится. А вот реальные цены на еду это не остановит, отмечает эксперт в «Новой газете» в публикации «Кто спустил цены с поводка», и люди по-прежнему будут ждать их дальнейшего роста.