Константин Бочкарев погорел на прекрасном

Улетал в Челябинск я весело, предвкушая веселый сюжет. Ну как же — картина маслом! Десяток полотен Шишкина, Коровина, Верещагина, Маковского и других гениев следователи находят среди пыли и окурков в апартаментах вице-губернатора Челябинской области Константина Бочкарева. Я представлял суеверный ужас челябинских сыщиков, рассматривающих бессмертные полотна. За сокровище, призванное украсить резиденцию областной власти, налогоплательщики заплатили 6 миллионов долларов.

«Какой размах у местных чиновников! — размышлял я по пути. — Деньги тратят весело, со вкусом. Это тебе не скучное строительство школы, детского сада или совсем безрадостное возведение жилья для несчастных очередников (очередники Челябинска уже подсчитали — квартиры они получат через 300 лет).

А тут великосветский подход — Шишкин! Шесть миллионов долларов на услаждение взора сановников!» Но прошло несколько дней, и мое разудалое настроение изменилось. Кардинально.

Три часа до вылета из Челябинска. Представитель правоохранительных органов с иронией разглядывает мою печальную физиономию.

— Привыкай, старик, к правде российской жизни... — улыбался он.

— Привыкнешь тут! — в ту минуту я был зол на весь свет. — Объясни: если вы всех за интимные места держите...

— То почему не всех сажаем... — кивнул проницательный собеседник. — То есть ты предлагаешь нам совершить государственное преступление.

— ?!

— Это система! Честные не приживаются. И этот ворует (он махнул куда-то в направлении солнца) и тот (палец опустился чуть ниже), да и эти все (его рука уже энергично описывала замысловатые круги). Но если народ узнает, как его грабят, и главное — какие уважаемые люди во всем этом участвуют, государство рассыпется. Социальный взрыв, понимаешь?

— И поэтому вы берете не всех, а кого разрешают... — с вызовом усмехнулся я.

Оперативник сурово поднял брови и одними губами прошептал: «А вот этого я тебе не говорил».

«Чиновник особый пошел — ему красть неинтересно»

Сначала эта красивая история не обещала закрученного сюжета. Она тихо и сонно текла по древнему, заболоченному руслу провинциального правосудия, пока кто-то по русскому обычаю не крикнул: «К нам едет ревизор!»

По какой-то загадочной причине (то ли из-за назначения в область нового прокурора, то ли из-за антикоррупционного послания президента, то ли из-за мутных политических интриг) следователи вдруг начали копать глубже. И, к ужасу местных чиновников, выкопали много интересного. Одним из первых «на поверхность» следователи доставили вице-губернатора области Виктора Тимашова, которого смело обвинили в получении многомиллионных взяток (по данным следствия, только в 2001 году чиновник «заработал» четыре миллиона евро!). По легендам, изумленный вице-губернатор предрек: «То ли еще будет», — и к скамье подсудимых действительно выстроилась очередь местных слуг народа.

За взятку в 3 тыс. евро на 8 лет посадили мэра Миасса (Владимира Григориади). За принятый «подарок» (дорогая иномарка) судят мэра Снежинска (Анатолия Опланчука). Затем пришли за супругами Сергеевыми — первым замом руководителя администрации Челябинской области (она) и начальником протокольного управления (он).

Вот тут-то в деле и замаячили злосчастные картины.

Свои 11,4 миллиона рублей (суд дал обвиняемым 10 лет на двоих) супруги «заработали» на строительстве той самой резиденции, которую картины и должны были украсить. Воровали Сергеевы по-чиновничьи буднично — на откатах. Завышали стоимость работ, материалов...

«Сергеевы воровали нормально, — учил меня один из челябинских сыщиков. — Не хуже многих. От большинства чиновников, которые не берут откаты, система инстинктивно избавляется — изолирует, вытесняет на второстепенные должа я начинности. Когдал, при закупках разворовалось 50 процентов всех бюджетных денег. Сейчас, слава Богу, дела идут получше — сумма отката снизилась до 10 процентов, но меня радует другое. Чиновник сейчас особый пошел. Это миллионер со своим бизнесом. Ему красть неинтересно. Он пришел во власть за другим — госзаказ для своей фирмы лоббировать. На Диком Западе за это, конечно, тоже сажают. Но я бы медальку такому продвинутому чиновнику все равно бы вручил. Он по крайней мере — не банальный вор...»

Шишкина следователи обрели в общем-то случайно. Столкнувшись с загадочными совпадениями (документация обладминистрации во время юридического переоформления была сожжена), оперативники на всякий случай решили понаблюдать, кто обналичивает векселя одного из близких к администрации банков. «Понаблюдали и обалдели!» — воскликнули в прокуратуре. А юрист компании «Маричевич Файн Арт» Олег Кузнецов подтвердил: его клиент гражданка Сербии Соня Маричевич приехала получить за Шишкина, Маковского и др. 180 183 835 рублей. Те самые деньги, которые вроде бы были в последний (перед сожжением бумаг) момент списаны с бюджета...

Начался скандал. Правда, приезду Шишкина, Коровина и Верещагина челябинцы особо не удивились. К таким художествам они привыкли.

«Шишкин? А че так хило? Мону Лизу бы... — философствовал на местном «Арбате» старичок-говорун. — Вот ты, московский журналист, бываешь, поди, у кремлевских чиновников или еще у кого... Признайся, там, поди, унитазы из чистого золота. Нет?! Серебро, значит... Врешь! А у наших, думаю, золотые. Моя подруга-гувернантка у одного такого служит. Полотенца требует покупать не дешевле 5 тысяч рублей! Иначе он и в руки не возьмет. А куда деться бедняге — голубая кровь!»

Следователям казалось, что дело сделано. Налицо — нецелевое использование средств. Так как Шишкин в областном бюджете не значился, вице-губернатору «улыбалась» статья «превышение должностных полномочий».

Местные власти, сначала запаниковав, не ведая, как откреститься от такой напасти (губернатор Сумин благоразумно отправился в отпуск за границу, а Бочкарев, которого суд пожалел и избавил от ареста, — в больницу), попытались соорудить оборону: дескать, мы ничего не знали, это инициатива Бочкарева, но он хотел как лучше. Местной прессе была дана команда — историю не раздувать (я впервые в жизни наблюдал разозленного отсутствием звонков журналистов прокурорского пресс-секретаря). Но оборона трещала по швам.

«Картины на самом деле куплены для нашего краеведческого музея», — сказал мне по телефону первый вице-губернатор Косилов, хотя и признал, что директор музея не знал о подарке.

«Насколько я понял, речь идет о покупке картин для приемной резиденции», — сообщил прессе другой вице-губернатор, Дятлов.

А потом чиновники хором заявили, что картины будут выставлены на продажу.

Кто в итоге сказал правду — загадка.

«Я еще подумал, чего они так суетятся!» — усмехался один из сыщиков, вспоминая, как челябинская история сделала неожиданный финт...

Говорят, Шишкин-то ненастоящий!

Прокурор Челябинска Александр Войтович, как и положено прокурорам, выглядел победоносно.

«У следствия достаточно фактов для предъявления обвинения Бочкареву, — заявил мне Войтович. — И это кроме нецелевого использования средств... Мы провели экспертизу картин в Управлении Федеральной службы по охране культурного наследия. Их оценили в 67,8 млн. рублей. Из бюджета, напомню, выплачено более 180 миллионов. Следовательно, ущерб государству от этой сделки составил 112 млн. рублей».

«Слава Богу, сумма отката снизилась до 10 процентов», — вдруг вспомнил я слова оптимиста из прокуратуры. «Снизилась, говоришь...» — я почувствовал, как исчезает мое бодрое настроение.

112 миллионов рублей... Это ж стоимость многоквартирного дома...

«Да тут вот еще что...» — задумался вдруг Войтович.

«Неужели администрация выписала из Бельгии Писающего мальчика?» — попытался пошутить я.

«Хуже! — усмехнулся прокурор. — Есть подозрение в подлинности части картин....»

«Вот я и думаю, кто картины на 6 миллионов «зеленых» станет хранить в таком чулане! — снова вспомнил я слова недоверчивого следователя. — На этом складе как раз ремонт шел — кругом краска, пыль, и вдруг эти шедевры, прислоненные к стенке... Кроме того, подрамник картины Гужавина «Осенние дали» оказался распиленным, а холст варварски свернутым, из-за чего на картине появились трещины... Думаю, рано или поздно они бы исчезли. Их списали бы, ну как подарки».

— Как это... — не понял я тогда.

— В России дарить картины модно. Губернаторам, например. А зачем дарить оригиналы? Человек повесит на стенку и гордиться будет, что у него Айвазовский. А кто проверит? По слухам, у одного из губернаторов нашего округа есть интересная картина. Подарок. Один чиновник купил ее за 5 тысяч долларов, продал другому за 10. Тот от имени области губернатору и подарил. А с бюджета списал 50 тысяч.

— Вранье, — кивнул я.

— Может, и вранье, — как-то хитро согласился служивый. — Проверить-то невозможно.

Звоню вице-губернатору Косилову. Пытаюсь добиться правды: как можно купить такое сокровище на деньги налогоплательщиков, да еще так, чтобы никто не знал.

«Он хотел сделать музею сюрприз, — настаивал на официальной версии заместитель губернатора. — Следствие утверждает, что Бочкарев не имел права покупать картины без конкурса. Какой конкурс?! Разве можно найти две одинаковые картины Шишкина?! Разве можно назначить ему точную цену? Тем более что есть закон № 94, статья 55, пункт 3, который делает исключение для культурных ценностей».

(На самом деле, по словам начальника управления Федеральной Антимонопольной службы РФ Михаила Евраева, этот закон действует только в том случае, если расходы на приобретение чего-либо «культурного» прописаны в бюджете. — В. В.)

«Другими словами, чиновник без свидетелей может спокойно попилить бюджетные деньги с продавцом?» — отбросил дипломатию я.

Долгое молчание.

— Вы не прокурорский, случаем? — серьезно спросил вице-губернатор.

— Нет. А почему вы так решили? — удивился я.

— Мне дорого мое честное имя, — вдруг сообщил Косилов. И стал говорить о том, какое хлопотное хозяйство на его плечах, что ему приходится отдуваться за всех, что он вообще здесь ни при чем.

«Прошу, только не делайте из меня дурака!» — попросил вице-губернатор. Просьба звучала искренне. Мне даже показалось, что он хочет предложить другую кандидатуру...

Рано утром мне позвонил обвиняемый. Вице-губернатор Константин Бочкарев, десять лет не дававший интервью, вдруг вызвал меня к себе в больничную палату.

Вице-губернатор Бочкарев: «Я хотел Репина купить»

Константин Бочкарев лежал под капельницей. У изголовья шептался консилиум — адвокат, командир местного ОМОНа, директор местной картинной галереи, кто-то из пресс-службы.

— Это журналист, — объяснил консилиуму из-под одеяла мое появление Бочкарев. — Надо поднимать имидж.

— Зачем вам Шишкин? — взмолился я.

Вице-губернатор отвечал на этот незатейливый вопрос обстоятельно. Что в определенном возрасте человек начинает думать не только о себе, но и об обществе. Поэтому вице-губернатор купил для области коллекцию картин. А так как он пользуется полным доверием губернатора, то тратит деньги по своему усмотрению. Например, во время командировок в Чечню подкармливает местный ОМОН (командир рявкул «так точно» и «Большое спасибо нашей администрации — выручает»), выделил деньги для галереи (директор быстро развернул на моих коленях каталоги), а также помогает здравоохранению, спорту, образованию...

— А тут какие-то картины! — вяло махнул рукой Бочкарев. — Я хотел 200 миллионов на них потратить. Репина купить. Жаль, не нашел.

— Но в бюджете-то Шишкина нет... — робко начал я.

— Ну и что? — пожал плечами Бочкарев. — Я же эти деньги сэкономил! За счет содержания областных чиновников. Поэтому-то они меня и не любят. Они же до сих пор работают в девичьем монастыре, где ремонта давно не было. Там крыша протекает, а они на меня зубы точат. Ну ничего — потерпят...

Глядел я на вице-губернатора. И восхищался этим человеком. Все в его руках. Хозяин...

— Говорят, фальшивые картины прикупили, — посочувствовал я.

Вице-губернатор вздрогнул.

— Вы об этом московском эксперте Петрове? Врет он, — машинально произнес он.

И я с ужасом понял, что дело картин Шишкина только начинается...

1. Шишкин. «Лесной пейзаж с ручьем», 1880 г.
2. Шишкин. «Скамейка в парке», 1872 г.
3. Верещагин. «Псков», 1870 г.
4. Коровин. «На улицах ночного Парижа», 1930 г.
5. Маковский. «Натюрморт с подсолнухами и хризантемами», 1884 г.
6. Гужавин. «Осенние дали», 1916 г.
7. Колесников. «Сбор винограда» (на четырех холстах), 1923 г.
8. Клевер. «Зимний пейзаж с избами у реки», 1887 г.
9. Клевер. «Закат в лесу», 1904 г.
10. Клевер. «На пути в деревню», 1902 г.
Две дворцовые вазы «Охотничьи забавы», 1851 г.

Владимир Ворсобин

Можно было и раньше догадаться, чем закончится эта история с тайной закупкой вице-губернатором Челябинской области Константином Бочкаревым коллекции картин Шишкина, Верещагина, Маковского и др. за 180 миллионов казенных рублей. Криминальные нити на Руси, как известно, почти всегда ведут в Москву. Они туда и повели, превращая по пути коррупционный скандал в анекдот, ну а потом — в фантасмагорию.

Знал бы бедный Шишкин, как его именем прохиндеи обманывают шаромыжников, как шаромыжники «накалывают» чиновников, а те «кидают» бедный народ. Который, как известно, смиренно оплачивает любое безумие власти...

Напомним, что в Челябинске прокуроры обнаружили лишь самый конец этой ниточки. Полотна бессмертных классиков были случайно найдены на складе у вице-губернатора Константина Бочкарева, который тихо списал на их покупку деньги из местного бюджета (читай — с налогоплательщиков). А так как картины покупались без формальностей (торговались стороны без ненужных свидетелей), то получились неприлично дороги. Результаты прокурорской экспертизы: бюджет переплатил за «Шишкина и К» 112 миллионов рублей (идея «откатов» на картинах может быть челябинским ноу-хау — по словам экспертов, «переплатить» за картины классиков практически невозможно, они в отличие от кирпича и бетона не имеют фиксированной цены).

Но если бы криминальный сюжет притормозил, то остался бы хоть и в «картинных», но в рамках обыкновенного чиновничьего беззакония, самодурства и воровства.

Остался бы. Если бы «челябинскую» картину Шишкина не увидел эксперт Третьяковской галереи, крупнейший специалист по русской живописи XIX века Владимир Петров.

Именно по его «вине» вслед за Челябинском картинный скандал грянул в Москве. Потому что несчастных челябинских налогоплательщиков, вероятно, надули дважды. Не только дома, но и в столице, подсунув фальшивку как минимум еще на полтора миллиона долларов.

Шедевры диктатора Милошевича

В Москве я постарался найти две ключевые фигуры в челябинском деле. Продавца картин гражданку Сербии Соню Маричевич (исключительно ради любопытства — почему Шишкин оказался так дорог для государства) и эксперта Третьяковки Владимира Петрова.

Последний меня интересовал особенно. По иронии судьбы именно Петров выдал заключение, что самая дорогая картина в челябинской коллекции «Лесной пейзаж с ручьем» — подлинник (она обошлась бюджету в 49 миллионов рублей). Но, когда коллекцию уже доставили в Челябинск, вдруг передумал и отказался от результатов своей же экспертизы. Для самого авторитетного в антикварном бизнесе специалиста поступок фантастический. Отрекаясь от собственной оценки, эксперт рискует совершить профессиональное самоубийство.

И Петров вдруг исчез. О нем по галереям ползли смутные слухи: дескать, «старик влип в историю и лег на дно». Или «теперь он ходит с охраной и правильно делает».

С таинственной продавщицей из Сербии тоже было все непросто. Найти в столице ее магазин, где были приобретены злосчастные картины, оказалось тяжело. Галерейщики вообще ничего не знали о компании «Соня Маричевич Файн Арт», хотя, по словам челябинского вице-губернатора, эта Соня была чуть ли не другом семьи югославского президента Слободана Милошевича и даже получила от него картины Колесникова «Сбор винограда» (они в итоге и всплыли в Челябинске).

В поисках даже Интернет был бессилен. Правда, у него удалось узнать другое — один из «Лесных ручьев» Шишкина какой-то русский продавец выставил на аукцион «Сотбиc». Полотно чуть не «ушло» за миллионы долларов. Оказалось, фальшивка. Но не простая. Как и у «челябинского» Шишкина, на картину имелись заключения специалистов «Третьяковки»...

«Мда, гражданин Бочкарев, — размышлял я у монитора, — на таких богатеев, как вы, с областной казной за пазухой, в России охотников много...»

Без особой надежды заглянул в телефонную книгу и вдруг обнаружил галерею «Файн Арт» буквально за углом, рядом со станцией метро «Маяковская».

Но там при словах «Шишкин, Верещагин и Челябинская область» схватились за сердце.

— Челябинск?! Знаю. Как хорошо, мы не тот «Файн Арт»! — вдруг просияла галерейщица. — И как хорошо, что мы не торгуем картинами конца XIX — начала XX века!

— У вас современное искусство, — догадался я, разглядывая на полотне пригородную электричку. — Но почему? Шишкин-то дороже.

Продавцы переглянулись.

— Вы, наверное, мало понимаете в антикварном искусстве, — осторожно предположила хозяйка. — Вы знаете, почему Третьяков решил коллекционировать своих современников?

Стыдливо пожимаю плечами.

— Кто-то всучил ему фальшивых голландцев, — улыбнулась она. — Он повесил их картины у себя в приемной, чтобы они всегда напоминали: не связывайся с классиками. Сходите на антикварный салон. Вы увидите там Репина, Шишкина, Айвазовского — прекрасные картины, сияющие свежими красками. Удивляюсь я этим чиновникам, разве они не знают, что антикварная Москва — черная криминальная дыра?!

«Откуда они могут знать?» — удивился я.

И тут мне повезло. Журналистский бог вместо ответа послал мне телефонный звонок. Звонила некто Антонина (фамилия умалчивалась), московский коллекционер, знакомая челябинского вице-губернатора, консультировавшая чиновника при закупках антиквариата. Как друг подследственного она хотела открыть мне глаза. И, на ее беду, это получилось.

Позвольте, а куда подевался Поленов?!

Антонина долго пыталась объяснить мне, профану, что добытое Бочкаревым сокровище если не бесценно, то стоит даже больше 180 миллионов рублей. В ее руках словно карты мелькали распечатки из Интернета с лотами аукциона «Сотбис». Шишкины в Англии действительно стоили дороже.

«Может, потому, что они настоящие?» — крутилось у меня на языке, но я онемел. Потому что Антонина вдруг произнесла: — Ну вот, положим, картина Поленова...

— Какой Поленов? Где Поленов? — воскликнул я. — У меня все ходы записаны! Маковский был, Коровин был. Нет у следствия никакого Поленова!

— Но он был... — слабеющим голосом прошептала Антонина.

Потом следствие призналось: действительно, с челябинского бюджета списано еще 5 миллионов рублей на картину какого-то Поленова, но где он, никто не знает.

Причем один из сыщиков потряс меня тирадой: «Где Поленов за пять миллионов? А шут его знает! Может, у чиновника в кабинете Поленов висит. Может, подарили его кому. Может, продали. А может, это и не Поленов вовсе...»

На прощание я спросил у подруги вице-губернатора, почему эксперт Петров считает «челябинского» Шишкина подделкой.

— Наш Петров сошел с ума, — сказала Антонина. — Вице-губернатору подсунуть подделку... Да за такое ноги выдергивают! В Москве правила жесткие. Вы представляете, какие большие чиновники крутятся на антикварных салонах и что они покупают! Сейчас это модно. Жена одного градоначальника собирает императорский фарфор. Муж охотится за Айвазовским. Еще какому-то начальнику сувенирчик за два-три миллиона рублей прикупить надо. В Челябинске Бочкарев хотел приемную губернатора передвижниками украсить...

— А платят свои деньги или бюджетные?

— И так, и так...

— Но вы понимаете, что весь этот цирк за наш счет?! Платим мы, несчастные налогоплательщики?! — этот великосветский цинизм мне стал надоедать.

Коллекционер холодно пожала плечами.

В общем, поиски продавца окончились бесславно. Соня Маричевич скоропостижно уехала за границу. И теперь вроде бы лежит в какой-то голландской больнице с переломанной во время лыжной прогулки ногой. («Да за такое ноги выдергивают», — вспомнились мне зловещие слова коллекционера.)

Я уже потерял надежду хоть как-то продолжить расследование, когда «ушедший на дно» эксперт Третьяковки Владимир Петров включил свой сотовый телефон.

Как Челябинск потерял 1,5 миллиона долларов

Петров согласился на разговор охотно. Но при слове «Челябинск» вдруг воскликнул:

— Вы, конечно, хотите поговорить о Фрице Эвеле!

— Какой Фриц?! — поразился я (мало мне было Поленова!). — Не было на челябинском складе никакого Фрица. Я хочу поговорить о картине Шишкина «Лесной пейзаж с ручьем»!

— Так это и есть Фриц Эвель. Немецкий художник Дюссельдорфской школы, в манере которой писал и Шишкин. Мошенники просто подменили подписи к картине.

— Но под заключением о подлинности стоит ваша фамилия.

— Да, я на старости лет совершил ошибку. И, как настоящий профессионал, обнаружил ее раньше всех и не стал ничего скрывать. Кроме того, у меня большие подозрения, что...

Петров взял паузу, видимо, обдумывая, стоит ли продолжать.

— ... что меня просто использовали, — наконец произнес он.

По словам Петрова, перед тем как он осмотрел «челябинское» сокровище, Третьяковка провела «техническую» экспертизу. Специальная группа экспертов с помощью различных хитрых устройств (например, рентгеновских лучей) обследовала полотно. И особо тщательно изучила подпись Шишкина.

— Я получил такое убойное заключение этой экспертизы, — вздыхал Петров, — которое редко встретишь. Там не было ни малейших сомнений. Все совпадало. И, главное, подпись! Техническая экспертиза была уверена на все сто! Я посмотрел: типичная для раннего Шишкина картина в стиле дюссельдорфской школы. Не блеск, конечно, но очень похоже... Подписал. А потом, когда на рынке начали всплывать фальшивые Шишкины, засомневался. Поставил себе дома скоростной Интернет, стал изучать европейские каталоги и (Боже мой!) вижу на одном из них...

В общем, Челябинская область купила за 49 миллионов рублей картину малоизвестного немецкого художника, которая была продана

5 июня 2003 года на салоне «Фишер» за 9000 евро (306 тысяч рублей). Какой-то мошенник объегорил челябинцев на полтора миллионов долларов...

— Мне было страшно! — рассказывал эксперт. — Я не знал, что мне делать. Бежать в милицию? Но на заключении моя подпись! Звоню хозяину картины (тогда ею владела одна из московских галерей, которая через Маричевич и продала эту картину), предупреждаю его. Но тот, по-видимому, смалодушничал и избавился от фальшивки.

На мой вопрос, а куда же смотрела «убойная» третьяковская экспертиза, Петров после новой долгой паузы пробормотал:

— Есть основания для подозрений, но не для обвинений. В конце концов у нас на Руси везде коррупция...

Вот такая наша отечественная «прохиндиада». Искусство жить. Один объегоривает другого, другой — третьего, третий — четвертого. В этой вечной цепочке, которую не разорвет никакая прокуратура, миллионы бизнесменов, чиновников, политиков... Эти ребята крадут наши деньги и строят себе замки, обставляя их царским фарфором. И никто никогда не останется внакладе. Ну, кроме, разумеется, нас с вами.

Владимир Ворсобин