Бывший силовик, поэт и куратор торговцев-нелегалов Александр Коновалов - о себе и о бизнесе

В частности, благодаря его услугам на улице Рубинштейна продолжают существовать несколько баров, у которых был конфликт с собственниками жилья. Коновалов работает и в десятках других городов. Всего оборот предприятий, которые он контролирует, составляет несколько миллиардов рублей. СМИ неоднократно называли Коновалова скрытым российским миллиардером. «Медуза» поговорила с предпринимателем о незаконной работе в России, судимостях и посвященных Путину стихах.

Год в милиции, а потом — «Александр Коновалов Решает Вопросы»

В сентябре 2016 года журналисты бизнес-издания «Деловой Петербург» выпустили расследование под названием «ИП городского масштаба». Публикация рассказывала о рынке незаконной уличной торговли в Петербурге — его объём оценивается в сумму около 40 миллиардов рублей. По данным источников издания, этот рынок с начала 2000-х годов контролируют бывшие сотрудники МВД.

Ключевым элементом этой схемы, по информации журналистов, является петербуржец Александр Коновалов, тоже служивший в МВД. Именно через него работают многие предприниматели, торгующие на улицах Петербурга. За абонентскую плату (от тысячи рублей в день и выше) Коновалов обещает «решить вопросы» с проверяющими органами, включая полицию. Издание предполагало, что Коновалов не самостоятелен и лишь представляет интересы высокопоставленных городских чиновников или силовиков.

В 2018 году о деятельности Коновалова подробно рассказывал и журнал РБК. К тому времени его роль не изменилась — Коновалов, по выражению авторов статьи, оставался «куратором нелегальной торговли» в Петербурге. Журналисты ввели номер телефона Коновалова в сервис GetContact и выяснили, что номер Коновалова его знакомые сохраняли как «Александр Коновалов Решает Вопросы», «Александр Решала» и «Крыша». К такой репутации 38-летний Коновалов шел большую часть своей жизни — в бизнесе он около 20 лет, но говорит, что «к деньгам безразличен».

Александр Коновалов вырос в семье военного в закрытом городе Гаджиево Мурманской области, где расположена база Северного флота. Семья жила очень скромно. «Зарплату [отцу в 1990-е] не платили по полгода, я мясо в первый раз попробовал в 17 лет», — рассказывает Коновалов «Медузе». В разгар кризиса 1998 года семья перебралась в Петербург: «В городе тогда не было ни еды, ни одежды». Александр поступил в Санкт-Петербургский университет МВД, а после окончания учебы стал сотрудником милиции.

— Какая была мотивация работать в органах?

— Это может прозвучать дико, но представьте: вам 21 год — и вы, по сути, власть. Вы вооружены, вы представляете силу государства. Будучи опером, ты чувствовал себя наконец-то защищенным. Тогда это было важно, но сейчас уже сложно понять, потому что на улицах никого не бьют.

— На митингах, например, бьют.

— Да даже на митингах этого особо не видно. Если бы навальнята так себя вели в 2002 году, они были бы уже искалечены все, на них бы живого места не осталось. То, что хипстеры могут сидеть в отделе [полиции] и качать права, — нонсенс. Сейчас гражданский человек чувствует себя в безопасности. Никто не затащит его в отдел и не изобьет просто так.

— Такое тоже случается.

— Но в целом ситуация сильно изменилась. Тогда на каждом углу были гопники, а сейчас даже педики спокойно ходят по улицам и их никто не трогает.

— Почему вы проработали в МВД только около года?

— В 2002 году милиция тоже сильно отличалась от современной полиции, работа опера всегда [была] на грани закона. Конечно, многие говорят, что все всегда надо делать по закону, но в жизни все не так. Например, если вы водите машину, то, с высокой вероятностью, даёте деньги гаишнику. Причём часто это делают те же самые люди, что всячески выступают за законность.

Я уволился по собственному желанию, потому что нарушил нормы работы. Была достаточно весёлая история. У нас был один задержанный — ранее судимый за изнасилование, которого искали за длинную серию преступлений. Он срывал у девушек [мобильные] телефоны [со шнурков на шее] и сережки на улице. Его задержали, но потом следователь отвлекся, я пошел за протоколами, а он выпрыгнул со второго этажа и сбежал. Потом звонил нам и говорил, что мы его не найдём. Виноватым оказался я, были проблемы из-за этого. Очень долго искали его. Но он оказался ещё и педофилом — его сдал 13-летний любовник. В итоге нашли и задержали. Я «прилетел» с дачи в отдел и зашел к нему в камеру с резиновой палкой.

Ему сильно досталось, но в этом был даже плюс. Через несколько лет, когда я уже не работал опером, а просто заходил по делам в отдел, там снова сидел этот товарищ. Он увидел меня и написал явку с повинной.

— Вам нравилась такая работа?

— Это прекрасная работа. Если бы не супруга, на которой я женился в 18 лет, я, может быть, и остался бы. Она скандалила, что я работал сутками. Работа опером раньше была целым творчеством — не знаю, как сейчас.

Торговля контрабандными телефонами и работа в «Пятерочке»

Александр Коновалов делал первые шаги в бизнесе ещё в конце 1990-х — после переезда в Петербург и во время учебы в Университете МВД, который он окончил в 2002-м. Он утверждает, что не планировал становиться предпринимателем, но все изменило знакомство с будущей женой. Коновалову было 18 лет — и «нужно было как-то зарабатывать, чтобы хотя бы сводить её в кино». «Стипендия тогда была долларов 40, а зарплата опера около 80», — вспоминает он.

Первый капитал Коновалов заработал на местных петербургских выборах — в том числе во время избирательной кампании депутатов Законодательного собрания Петербурга. Он устраивался на работу в штабы сразу десятка участвующих кандидатов и получал в каждом деньги за уничтожение агитационных материалов конкурентов.

Следующим шагом стала торговля мобильными телефонами, которые в конце 90-х были редкостью даже в Петербурге. У Коновалова телефон был — молодой человек получил его в подарок. Но пользоваться им было дорого: минута разговора стоила как обед в столовой. Коновалов решил продать телефон через объявление в газете. Спрос на мобильные оказался колоссальным, желающие купить телефон звонили без остановки. Курсант университета МВД продал свой сотовый и подал ещё одно объявление — на этот раз о покупке телефона. Звонков было не меньше. Коновалов понял, что на этом можно заработать, и стал перепродавать мобильные.

Бизнес приносил высокий доход, но быстро сошел на нет. «Спекулянтов стали давить, спрос начал падать. Возникла необходимость открыть свой магазин», — рассказывает Коновалов. Первый магазин сотовых телефонов он открыл в 19 лет, ещё учась в университете, — располагалась точка в городе Колпино в пригороде Петербурга. К окончанию вуза под управлением Коновалова уже была сеть из 11 магазинов, в месяц он зарабатывал в десятки раз больше средней зарплаты милиционера.

«Торговать сложно, когда нет спроса, а тогда он был очень высокий. Правда, все 11 магазинов сталкивались с трудностями — через три дня после открытия первого [магазина] ко мне пришли сотрудники отдела по борьбе с экономическими преступлениями и конфисковали все „трубки“ за контрабанду. А тогда все телефоны были контрабандными», — вспоминает он.

После увольнения из МВД работать оказалось ещё сложнее: «Вести бизнес стало страшно, тяжело и больно».

— В 2003 году вы устроились на работу в супермаркет. Почему?

— После увольнения из милиции проблемы с бандитами и прочим резко обострились, так как я уже не мог защищать бизнес [продажи телефонов]. До этого все вопросы как-то решались, ведь как можно что-то отжимать у сотрудника милиции? После увольнения мои точки и жгли, и грабили. В общем когда-то было густо, а потом стало пусто. Я пошел заместителем управляющего в «Пятерочку», работал в четырёх-пяти магазинах, но меня оттуда дважды уволили.

— За что?

— В первый раз — по привычке поймал вора в магазине. Он начал оскорблять сотрудников, сопротивляться — я облил его водой и закрыл в морозильнике. А потом закрутился по работе и забыл про него. Нашли его грузчики, ещё полчаса — и он бы умер. Я очень испугался. Меня уволили с треском.

Но мне нравилось там работать из-за коллектива. И я напряг все связи, чтобы вернуться. Вернулся, но потом снова уволили. На этот раз за воровство, хотя я не воровал — просто взял помидор после официального закрытия магазина, а деньги положил на кассу. У нас была такая практика, но на выходе из магазина меня встретила служба безопасности. Так сложилось. Это был последний раз, когда я работал по найму.

Миллиардер, который живёт в долгах

Число проектов, которыми занимался бывший милиционер вместе с партнёрами, росло. Помимо 11 магазинов сотовой связи, Коновалов построил крупнейшую в Петербурге сеть салонов красоты «Леди» (сейчас включает 53 салона). Также он открывал с партнёрами бары и рестораны, сауны и пышечные. Многие проекты через несколько лет закрывались.

В 2016 году «Деловой Петербург» оценивал годовой оборот предприятий, с которыми связан Коновалов, в 3–4 миллиарда рублей. В 2016–2017 годах издание включало Коновалова в рейтинги петербургских миллиардеров, предполагаемое состояние — 1,23–1,33 миллиарда рублей.

— Все проекты вы открывали на свои деньги?

— Большинство — с партнёрами. Просто приходилось открывать — не чтобы стать олигархом или ещё что-то, а чтобы удержаться на плаву. Нужно ведь отдавать долги, которые я брал под открытие нового салона или пышечной. На время кризиса 2008 года у меня было два миллиона долларов долгов, и это я ещё не говорю про банки [и выданные ими кредиты]. Я до сих пор выплачиваю эти долги. Только по процентам ежемесячно плачу по 700 тысяч рублей.

— Вы — богатый человек? Вас несколько раз включали в рейтинг миллиардеров.

— Это чушь. Но я до сих пор благодарен журналисту, который так написал, — это помогало мне в общении с девушками и потенциальными партнёрами. Я живу обычной жизнью. У меня жена, трое детей — в месяц мы тратим 200–300 тысяч на жизнь.

— То есть миллиарда нет?

— Если говорить официально, то на меня почти ничего не записано. Если реально, то оценить стоимость [активов] сложно — каждая оценка субъективна. По оборотам в год там плюс-минус такая цифра. Но никаких свободных денег у меня нет. Все идёт в бизнес.

«Апологет неофициальной работы» с судимостями

Коновалов утверждает, что изначально старался строить бизнес по закону. Но не получилось: к 2019 году, по его словам, предпринимателя судили по пяти уголовным делам («Медузе» удалось подтвердить информацию о трёх делах). Первую судимость он получил в 2009 году по 238-й статье УК РФ (оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности). В одном из кафе Коновалова нашли нарушение санитарных правил. Сначала на него составили протокол об административном правонарушении, а за повторные нарушения возбудили уголовное дело. Сам Коновалов уверен, что дело появилось, так как «органы решили сделать „палку“».

«Все закончилось штрафом, но я потерял дар речи, что за подобные нарушения можно получить судимость. Ведь меня судили из-за того, что вместо шести раковин [предусмотренных правилами] — у нас было две. Это бред и ****** [ужас]», — говорит он.

На этом проблемы не закончились — проверяющие органы продолжали находить нарушения. В итоге Коновалов, по собственному признанию, стал «апологетом неофициальной работы» — то есть решил, что больше не будет подчиняться требованиям.

За следующие 10 лет петербуржца судили ещё четыре раза — в том числе за повреждение объекта культурного наследия. Коновалов и его партнёр взяли в аренду полузаброшенное здание в центре Петербурга и сделали там творческий кластер и гостиницу. Бизнесменов судили за незаконную перепланировку и другие несогласованные работы в историческом здании. От наказания Коновалова освободили по амнистии к 70-летию Победы.

Сам Коновалов уверен, что четыре из пяти уголовных дел появились только из-за чрезмерно строгого к предпринимателям, «абсурдного» российского законодательства. Свою вину он признает только по одному делу. Коновалов договорился получить от партнёров из-за границы кожаные и замшевые куртки общей стоимостью около 150 тысяч долларов, но задекларировал их на границе как ветошь. В августе 2014 года Кировский районный суд Петербурга оштрафовал его на 200 тысяч рублей.

В последний раз Коновалова судили в 2016 году — снова за нарушения санитарных норм в одном из кафе. Среди претензий была такая: повара в заведении готовили еду без специальных головных уборов. «Я думал, что уеду в тюрьму из-за рецидивов. Повезло, что попался вменяемый судья, который дал штраф», — вспоминает он.

Претензии у проверяющих органов к предприятиям Александра Коновалова есть и сейчас: в Петербурге расследуется уголовное дело в отношении предпринимателя. На этот раз — за продажу алкоголя без лицензии. Но это Коновалова не останавливает — он все активнее занимается нелегальной уличной торговлей.

— СМИ писали, что вы помогаете предпринимателям «решать вопросы» с полицией. Почему не удалось сделать этого ни в одном из случаев с судимостями?

— И я о том же. СМИ выставляют меня влиятельным коррупционером, но если бы я им был, разве не решил бы собственные проблемы? У меня не было бы судимостей как минимум.

Опасность, что я уеду в колонию, есть каждую секунду. На мне легко снова сделать «палку» — некоторые требования закона к бизнесу просто абсурдны. Их невозможно выполнить. Дайте людям работать — и Сингапур будет отдыхать по уровню роста экономики. Думаю, что через пять лет все эти требования согласований каждой мелкой детали будут казаться людям дикими, как кажутся дикими сталинские времена, когда людей расстреливали за анекдот.

Зицпредседатель Фунт

СМИ называют Александра Коновалова «куратором нелегальной торговли в Санкт-Петербурге» и «ключевым игроком» этого рынка. Торговать на улице Коновалов начал около десяти лет назад — вместе с партнёрами поставил на перекрестках минивэны, в которых продавался «кофе с собой». Формат оказался успешным, к 2016 году в центре Петербурга было 20 таких машин. С контролирующими органами работа машин-кофеен никак не согласовывалась. На прямой вопрос о том, давал ли он взятки за работу на улицах, Коновалов отвечает расплывчато: «Тема взяток очень скользкая. Когда про неё говоришь, можно сказать что-то не так. Кто-то платил взятки, кто-то нет». Кроме того, Коновалов открывал несогласованные точки по продаже сахарной ваты, яблок в карамели, рыбы и других продуктов. Но известен он больше всего не этим.

По данным РБК и «Делового Петербурга», уже несколько лет Коновалов контролирует значительную часть торговцев на улицах Петербурга. Издания писали, что предприниматели вынуждены платить ему от тысячи рублей в день за то, чтобы работать, — иначе их начинают интенсивно проверять различные ведомства и они вынуждены прекращать работу. По сведениям журналистов, точки, работающие через Коновалова, полиция и другие органы часто предпочитают не замечать.

Однако эти точки тоже штрафуют — только в Петербурге, судя по базе данных Службы судебных приставов, против Коновалова составлено несколько сотен протоколов. Сотрудничество с торговцами устроено так: они работают через ИП Коновалова, соответственно, все штрафы и другие претензии ложатся на него. Предприниматели, работавшие с ним, рассказывают, что часть вопросов он «решает» без штрафов — благодаря своим связям.

Легальные уличные торговцы, получающие разрешения на работу, подчеркивают, что деятельность Коновалова фактически уничтожает честную конкуренцию и ставит легальный бизнес в невыгодные условия. По оценке собеседников журнала РБК, нелегальные точки Петербурга в совокупности платят Александру Коновалову и таким же посредникам, как он, не менее 6,6 миллиарда рублей в год.

— Когда вы начали «решать вопросы» за других незаконных уличных торговцев?

— Строго говоря, я не «решаю вопросы» за других. Так неправильно говорить. Мы — партнёры, которые отвечают за разные области работы. Я решаю организационно-технические вопросы, а партнёр занимается закупкой и продажей товара. Человек ведь может работать и без меня.

— СМИ писали, что как раз люди не могут работать, потому что их сразу закрывают из-за проверок полиции и других ведомств. А если они обращаются к вам, то спокойно работают дальше.

— Все устроено так: человек может работать один, но потом столкнется с проблемами из-за проверок. Если он обращается ко мне, то мы работаем через моё ИП, а все штрафы и так далее я беру на себя. Это не коррупция, а партнёрство.

— Почему люди не могут просто делать то же самое без вас?

— Наверное, потому, что хотят продолжать работать, но не иметь пяти судимостей и запрета на выезд из страны, как у меня. Помните зицпредседателя Фунта из «Золотого теленка»? Наша деятельность отчасти похожа.

— За свои услуги вы берете от тысячи рублей в день. Это верная цифра?

— Да, но большая часть [денег] уходит на штрафы и так далее.

— Сколько точек уличной торговли работают таким образом с вами?

— Сейчас около 30. На пике было 200. Сейчас стало меньше, потому что товар стали часто отбирать [проверяющие органы].

— Почему СМИ называют вас ключевым игроком в уличной торговле в Петербурге? В городе, по оценкам аналитиков, несколько тысяч нелегальных уличных торговцев.

— Не знаю. Есть люди, которые делают то же самое в большем масштабе. Просто я работаю под своим именем и не прячусь, как другие, за компаниями-помойками и мусорными ИП.

— Почему не прячетесь?

— Хочу показать, что текущая ситуация с малым бизнесом — это катастрофа. Может, кто-то поймет, что все эти ограничения и требования, которые невозможно выполнить, только вредят стране. Что мы легко можем вернуться во времена СССР, когда в продаже не было ничего и мы стояли по полдня в очереди за колбасой.

— Можно же напрячься, получить все согласования и работать легально.

— Так как я давно занимаюсь этой темой, то изучил все под микроскопом. Мы хотели бы работать легально, но выполнить абсолютно все требования и нормативы практически невозможно. Найти нарушения можно у каждого. И это ненормально.

Интересы в разных городах и конфликт с жильцами улицы Рубинштейна

Через Коновалова работают не только незаконные точки на улице. С начала 2010-х по той же схеме через его ИП работали десятки кафе, ресторанов, ночных клубов и кальян-баров в Санкт-Петербурге. Его услуги также востребованы в Москве и других городах. Сам Коновалов говорит, что в сотрудничестве с ним работают сотни разных бизнесов в нескольких десятках городов России.

Многие из них регулярно штрафуют за нарушения, фиксируют их самые разные ведомства — от полиции и Роспотребнадзора до комитета по печати правительства Санкт-Петербурга, который следит за незаконной рекламой. Нарушения тоже самые разные — от шума в заведениях по ночам до торговли алкоголем без лицензии.

Сам Коновалов в разговоре с «Медузой» подчеркивает, что бизнесмены по всей России сотрудничают с ним не только потому, что не хотят нести личную ответственность за нарушения. «Иногда я участвую в прибыли, иногда в инвестициях, то есть мы строим совместный бизнес. Иногда являюсь „юридическим консультантом“, то есть оказываю конкретные именно юридические и бухгалтерские услуги в форме консультаций и технической помощи, вплоть до помощи с персоналом, с расчетом калькуляции позиций в меню, с закупками продукции и так далее», — объясняет он.

— Известно, что работа с вами позволяет, например, некоторым барам и ресторанам продавать алкоголь без лицензии.

— Да. И с точки зрения обывателя, это ужасно. Кажется, что все отравятся и умрут, но это не связано. Никто не умирает — такое никакими связями нельзя было бы скрыть. Мне кажется, лучше, чтобы кафе продавало алкоголь и работало, а не закрывалось.

— Вероятность отравиться в заведении с лицензией, кажется, всё-таки меньше.

— Это никак не взаимосвязано. Моя помощь позволяет обходить чисто технические нормы, которые очень сложно выполнять.

— Но есть куча заведений, у которых есть лицензия. Вы не думаете, что ваша деятельность создает не только опасность для посетителей, но и нечестную конкуренцию? Получается, кто-то должен выполнять закон, а кто-то — нет.

— В идеальном мире закон — это воплощение воли большинства. Если большинство заведений перестанут выполнять идиотские нормы, его отменят.

— То есть неправильный закон можно не исполнять?

— Конечно, а решать это должно большинство. Давайте посмотрим на правила дорожного движения. Если в Петербурге все будут ездить с положенной скоростью в 60 километров в час, город умрет в пробках. Законы должны быть исполняемые. Никому не нравится нарушать закон. Думаете, мне нравится вздрагивать от каждого звонка, думая, что пришли с обыском? Думаете, нравится ездить за границу через Белоруссию?

— А как ваша семья относится к такой деятельности? Поддерживают?

— Как это можно поддерживать? Жена постоянно говорит, что разведется. Дети от каждого звонка в домофон вздрагивают.

— Но вы продолжаете работать. Например, недавно вступили в конфликт жителей улицы Рубинштейна с барами. Некоторые из заведений, которые суд постановил временно закрыть из-за многочисленных нарушений, начали работать не через своё юрлицо, а через вас.

— Да. И я этим горжусь.

— Почему? Не думаете, что хотя бы так можно было бы регулировать количество заведений на жилой улице?

— А зачем? Сначала закроют одни бары, а потом вообще все. У всех можно найти нарушения, если не лениться. В одном баре работают 20 человек, куда они пойдут работать?

— А что делать жителям?

— Уезжать жить в спальные районы. А что делать жителям Невского проспекта? Давайте ещё его закроем. Рубинштейна — это городская достопримечательность. Ни в одной стране мира нельзя представить, чтобы бизнес гнали с такой улицы. Эти все правила абсолютно идиотские. Кто их только придумал?

Взятки, малый бизнес и дружба с полковниками

Сам Коновалов уверен: его деятельность помогает бизнесу работать в условиях чрезмерных ограничений со стороны российского законодательства. В разговоре он всячески подчеркивает, что занимается незаконной торговлей не ради денег. И кажется, что он и сам в это верит.

«Я занимаюсь этой темой, потому что отношусь к этому как к религии. Нам говорят, что развитие страны зависит от нефтедолларов, но я уверен, что это не так. Основа экономики — малый бизнес, который сейчас душат», — объясняет он.

Все обвинения в том, что в уличной торговле он представляет интересы неких высокопоставленных чиновников или силовиков, Коновалов отвергает. При этом РБК и «Деловой Петербург» писали, что свою деятельность Коновалов согласовывает с сотрудниками полиции. Источник «Медузы», близкий к петербургскому МВД, говорит, что у Александра Коновалова по крайней мере до недавнего времени были хорошие отношения сразу с несколькими высокопоставленными полицейскими.

— Вы говорите, что делаете все ради бизнеса и экономики. А в чем плюс нелегальной торговли для общества? Налоги ведь не платятся.

— Элементарно. Это рабочие места — люди могут работать, а не сидеть дома и играть в приставку. Конечно, можно пойти и устроиться в какую-нибудь большую корпорацию, но если все маленькое закроется, то у больших не хватит рабочих мест на всех.

Следующий неоспоримый плюс: каждая такая точка — это элемент экономики. Чтобы продавать кофе на улице, вы должны купить кофе, молоко и так далее. Это делает выручку, в экономике появляются деньги — и это даёт синергетический эффект.

— Кто будет отвечать по закону, если этим кофе кто-нибудь отравится? Исполнение закона подразумевает какой-то контроль.

— На моих точках никто не травился — я под таким прицелом, что это сразу бы стало известно.

Поймите, я считаю, что было бы отлично, если бы можно было работать по закону. Но если закон такой, какой он есть, то лучше продолжать работать как получается. Полное отсутствие уличной торговли приведет к коллапсу. Представьте Невский проспект вообще без уличной торговли. В город приезжает семья туристов. Они ходят по ****** [надоевшим] музеям и проспектам, но не могут ребёнку даже колу купить, потому что все закрыто. Им нужно где-то найти на Невском магазин, пойти туда, отстоять очередь и так далее. Скорее всего, они просто ничего не купят, и экономика не получит этих денег.

В Петербурге есть яркий пример — Сенная площадь, откуда убрали все ларьки [в 2016 году]. Это была огромная экономическая зона на 10–20 тысяч рабочих мест и сотни предприятий, некоторые из них даже платили налоги. Но и нелегальная часть двигала экономику — люди кормили семьи, а не получали социальные пособия. Сейчас же все убрали. Я вижу там только никчемные клумбы и потерянные деньги из бюджета. С таким подходом не будет никакого экономического роста. Если зарезать на мясо корову, которая даёт молоко, то молока же не будет, верно?

— Со стороны это выглядит так, как будто могут существовать полицейские и чиновники, которые наживаются на нелегальной торговле. И зачем им что-то менять, если такие посредники, как вы, все равно помогают точкам работать?

— Вы думаете, что чиновники, которые теоретически могут получать эти деньги, принимают стратегические решения? Думаю, [временно исполняющий обязанности губернатора Санкт-Петербурга Александр] Беглов или его заместители вряд ли получают, правда? И я не могу сказать, почему они ничего не меняют.

— А полиция, которая должна это контролировать? РБК писал, что точки, работающие через вас, полицейские стараются не замечать.

— Наверное, они просто видели ленивых полицейских. Абсурдно об этом говорить, когда у меня есть судимости и несколько тысяч протоколов о нарушениях (в открытой базе Службы судебных приставов действительно есть многочисленные исполнительные производства в отношении Коновалова — прим. «Медузы»). Пока мы с вами разговариваем, на меня уже составили три протокола (за время интервью Коновалову несколько раз звонили сотрудники разных торговых точек с сообщениями об очередной проверке — прим. «Медузы»).

— Вы никак неформально не договариваетесь с полицией?

— А как это возможно?

— Платите им взятки?

— Нет. Точно так же, как ни один человек не скажет, что он платит гаишнику.

— То есть платите?

— Я физически никак не могу этого сказать. Если вы спросите у человека, торгует ли он наркотиками, и он ответит, что да, то сразу поедет в колонию.

— Переформулирую вопрос. МВД или чиновники получают взятки за то, чтобы незаконные точки работали?

— Думаю, все как и в других сферах. Кто-то, конечно, с кем-то договаривается, но это вопрос конкретных сотрудников. И я бы не советовал предлагать взятку. Если не будете предлагать, то вас оштрафуют и, возможно, заберут товар. Если предложите, то почти наверняка подпадете под уголовное дело.

— То есть вы никак не связаны с высокопоставленными полицейскими?

— Ну что значит «связан»? Представим, что вы учились в университете с Владимиром Владимировичем Путиным, сидели с ним за соседней партой, обращались «на ты». Вы связаны с ним? Неужели вы к нему не обратитесь, если будет какой-то технический вопрос в жизни?

Вот и те, с кем я учился, уже полковники. А у нас в России все друг другу помогают. Бывают ситуации, когда нужно просить помощи, иначе ты поедешь в тюрьму. Я всё время хожу под статьями, и если бы я совсем ни к кому не обращался, я бы точно сидел. А я не сижу. Но это нельзя назвать кумовством или коррупцией. Это структура взаимоотношений людей в России.

— С помощью таких знакомств вам удается, например, снизить число штрафов? Попросить, чтобы вас не трогали или предупреждали о рейдах?

— Нет, нас каждый день штрафуют. Да и как это решить через высокопоставленного человека — попросить не штрафовать меня на пять тысяч рублей? Это смешно.

— «Решение вопросов» — ваша основная деятельность?

— Нет, но существенная часть, процентов 40. Хотя приносит больше геморроя, чем денег — очень много уходит на выплату штрафов. Я делаю это не ради денег. Да, я зарабатываю, но набить карман — не мотивация. Не хочу обелить то, что делаю, я — чёрный насквозь. Но стремлюсь приносить пользу родине и верю, что делаю это. Если все будут выполнять все правила, бизнеса просто не станет.

Владимир Путин — «просто Бог», которого обманывают

Коновалов постоянно подчеркивает, что во многом ведёт свою деятельность для того, чтобы показать абсурдность российских законов, регулирующих бизнес. Он не исключает, что эти законы были созданы специально, чтобы тормозить развитие России.

При этом Коновалов искренне любит президента Владимира Путина. На странице предпринимателя во «ВКонтакте» в разделе «Мировоззрение» написано: «Путин — самый Великий правитель за всю историю России!» Коновалов даже посвятил президенту стихи. В них предприниматель пишет о годах, когда «страною пьяный Ельцин правил», а «либерасты» и «американцы-педерасты» «барыжили страной»; Путина в стихах Коновалов называет «Мессией», который «спас Отчизну».

Пускай завидуют нам, суки!

Крым наш! Без крови! Путин смог!

Спасибо скажут дети, внуки.

Владимир Путин — просто Бог!

— Вы ругаете законы, но мы же знаем, кто их принимал. Государственные органы.

— Их придумали враги, которых надо расстрелять. Либо чиновники действовали из лучших побуждений, но ничего не понимают. Либо они проплачены нашими врагами. Есть конспирологическая теория, что часть законов проплачена, чтобы уничтожить наше государство.

— Но именно Путин, которого вы очень любите, подписывает все эти законы.

— Я думаю, что он подписывает их, потому что в мотивировочной части законов говорится, что они принимаются во благо.

— То есть его обманывают?

— Конечно.

— Вы думаете, он такой глупый, что много лет не может этого понять?

— Это первое, что я бы у него спросил, если бы удалось пообщаться. Ничем логичным я объяснить это не могу.

— За что вы так любите Путина?

— Я родился в 1981 году, и до прихода Путина все было ужасно — не было ни масла, ни сметаны, ни джинсов. Ничего не было. Если попадешь в армию — просто не выйдешь оттуда. Должность офицера была сродни чурке-дворнику.

— Вы думаете, все это Путин исправил?

— Конечно. Тысячу лет до этого не могли это исправить. В любой период истории была жопа, а пришел Путин, и стало хорошо.

— Вам не кажется, что примерно с 2012 года жопа возвращается во всех смыслах?

— Например?

— Самое простое — преследование инакомыслящих. Многочисленные «экстремистские дела».

— Какие же это преследования? Вы не видели преследования. Сейчас ещё цацкаются. Цивилизованное общество разве предполагает оскорбление своего правителя? Если это допустить, мы превратимся в Украину. Не подумайте, что я ватник, но все так и будет.

— Но вам же никто не запрещает посвящать стихи Путину. Почему вы считаете, что жесткая критика должна быть запрещена? Людей ведь часто судят просто за репосты.

— Посмотрите практику уголовных дел. Судят не просто за репосты. Люди выходит на улицу и носят плакаты вроде «Путин — *****» [плохой].

— Вы думаете за это надо судить?

— Я убежден, что на первый раз за это надо отправлять в лагеря как минимум — это научит родину любить. Чтобы выходить на улицы с такой критикой, нужно из себя что-то представлять, иметь сравнительный опыт, а не родиться при Путине в сытой счастливой стране и ********* [оскорблять] его, не зная голода и войн.

— Многие люди не считают, что при Путине страна сытая и счастливая. Вы сами не допускаете, что при ком-то другом могло бы быть лучше?

— А может быть, было бы гораздо хуже? Вероятность того, чтобы было лучше, —меньше. В Украине же не стало лучше. Это была процветающая счастливая страна, а они решили поменять правителя. Все началось с неуважения к власти, а в итоге они уничтожили страну и превратили её в Зимбабве. Сейчас у них бегают нацики, а теперь вообще клоуна президентом выбрали. У нас же при Путине все сильно выросло, а если бы ему не мешали на каждом шагу, то было бы ещё лучше.

— Вы поддерживаете повышение пенсионного возраста?

— Да, ведь люди реально стали дольше жить.

— Но в России много таких регионов, как Алтайский край. Там средняя продолжительность жизни у мужчин составляет как раз около 65 лет.

— Наверное, они бухают. Я знаю огромное количество пенсионеров, которые и в 80 лет работают. В целом пенсия нужна, чтобы обеспечить минимальный уровень существования. Чтобы хорошо жить, нужно делать инвестиции, пока работаешь.

— Думаете, уровень жизни позволяет их делать?

— Позволяет. Я не знаю ни одного человека, который зарабатывает меньше 100 тысяч.

— То есть людей с зарплатой меньше 100 тысяч не существует?

— Существуют, но это их личное желание. Значит, они не хотят даже пальцем о палец ударить. Легко могли бы получать и 200, и 300.

— Во многих регионах средняя зарплата меньше 50 тысяч. Например, бюджетники получают совсем не 200 и не 300.

— Многие из них получают больше бизнесменов.

— Учителя получают больше 100 тысяч?

— По крайней мере могут, да. Они могут взять классное руководство, могут брать репетиторство, ещё что-то и совокупно получать больше 100 тысяч рублей.

— Вы считаете, что все, кто получает меньше 100 тысяч, — ленивые?

— Однозначно. Либо люди получают кайф от своей работы.

— Не думаете, что государство должно бы обеспечить хотя бы бюджетникам нормальные зарплаты? Но «майские указы» много где не выполнены.

— Да, потому что бизнес уничтожается. Откуда же будет прорыв в экономике при такой ситуации?

— Но без Путина было бы хуже?

— Без Путина России бы не было. Вспомните войну в Чечне. У меня однокурсники умирали там. Я закосил, мне повезло, а это ведь была настоящая война. Там отрезали руки, ноги, уши и отсылали родственникам. Это же все было.

— Без Путина бы это не закончилось?

— До Путина тысячу лет в России был полный ***** [ужас]. Велика вероятность, что после Путина придёт какой-нибудь никакой чувак, который не справится. Очень страшно, что это случится и мы превратимся в Украину.

— Как думаете, в итоге эта ситуация с бизнесом, которая мешает России, улучшится? Вы победите в своей борьбе?

— Нет, конечно. Меня посадят не позже следующего года.

— Вы понимаете это, но не уезжаете. Лучше сесть в колонию?

— Если будет такая воля государства, то я сяду и оттуда буду пытаться действовать. Я уже не такой молодой и не хочу в старости сидеть и думать, что не сделал ничего полезного для страны. Не хочу думать, что я просто исполнял дурацкий закон, и во всем винить Путина. Неужели надо все бросить и дрочить на Запад? Я понимаю, что вся моя деятельность — мышиная возня, но если каждый будет что-то делать, то будет слоновий эффект. Разве не от нас зависит наша страна?

— Почему вас до сих пор не посадили?

— Это большая загадка. Возможно, помогают какие-то высшие силы. Меня же очень легко посадить. В любой моей деятельности можно найти статей десять.

— Не хотите завязать?

— Во-первых, это невозможно. Как отдавать долги? Ну на какой работе я смогу зарабатывать 700 тысяч в месяц, чтобы хотя бы выплачивать проценты по долгам? Да я и не хочу. Любому человеку хочется покоя, но мне нравится то, что я делаю. Без этого будет пустота, я не смогу заниматься чем-то другим и получать такое удовольствие. Ведь летчик не нужен на земле.