«Офшорная психология»: почему «Роснефти» разонравилось быть госкомпанией

Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков несказанно удивил словами о том, что «Роснефть» «с формальной точки зрения не является госкомпанией». По всей видимости, он имел в виду тот факт, что Российская Федерация напрямую не владеет её акциями, а предпочитает делать это через 100%-е государственное акционерное общество «Роснефтегаз».

Но, во-первых, Песков может и не в курсе, однако управление 69,5% пакетом акций «Роснефти», находящимся у «Роснефтегаза», осуществляется через госпредставителей в совете директоров, с которыми заключаются договоры на представление государственных интересов, и строго через директивы Росимущества — таким образом, что называется, «состав налицо» — у кого бы не находится госпакет акций «Роснефти», со всех формальных точек зрения он государственный.

Во-вторых, во всем мире в практике определения собственников активов давно уже перешли на идентификацию конечных бенефициаров, предпочитая не замечать вот такие искусственно созданные ширмы, как «Роснефтегаз» — хотя наша «панамская аристократия», привыкшая жить в офшорной ментальности, конечно, отдала бы все на свете, чтобы такую ширму сохранить. Ну и в-третьих, когда «Роснефть» в середине 2000-х заполучила контроль над бывшими активами ЮКОСа, превратившись из мелкой второсортной компании в крупного игрока, не кто иной как президент Путин громогласно похвалялся, что «активы ЮКОСа теперь будут работать на государство».

Так что Песков, заявляя, что «Роснефть» не госкомпания», вводит общественность в заблуждение и с формальной, и с сущностной точки зрения.

Впрочем, его слова — отражение насквозь лицемерной системы ценностей действующей российской власти. Когда надо для избирателей, «Роснефть» «работает на благо России» (как гласит один из их известных рекламных телероликов). Когда надо для частных интересов — то она сразу «с формальной точки зрения не госкомпания». Собственно, «Роснефтегаз» в своё время был создан именно для того, чтобы продолжать контролировать «Роснефть», но при этом вывести управление компанией из-под требований законодательства о приватизации и управлении госимуществом, и обеспечить себе «необходимую гибкость». Так же обеспечивается и контроль над «Газпромом» (значительная часть госпакета также принадлежит не РФ напрямую, а «Роснефтегазу»). Уже давно говорилось о том, что подобные схемы владения госсобственностью через «внутренние офшоры» следовало бы запретить.

Тем более что такое владение госсобственностью через прослойку приводит к огромному недополучению денег бюджетом: «Роснефтегаз» аккумулирует сотни миллиардов рублей дивидендов госкомпаний на своих счетах, перечисляя в бюджет лишь малую их часть, при том что фактически никакой деятельности не ведёт — это в чистом виде посредническая пустышка с несколькими сотрудниками.

«Панамское досье» дало нам больше понимания о том, как нынешнее руководство страны видит управление крупной собственностью и денежными потоками. Ремарки Пескова дополнительно подтверждают эту «офшорную психологию»: власть считает возможным и абсолютно нормальным утверждать, что чёрное это белое, а «Роснефть» — не госкомпания, если ей это нужно в тактических целях. Так можно договориться и до того, что у нас вообще госсектора в экономике нет, а все в частных руках — собственно, когда Владимир Путин отвечает на вопросы об Аркадии Ротенберге и Геннадии Тимченко, он так и говорит: а что вы ко мне пристали, они частные бизнесмены, я никакого отношения к ним не имею (хотя эти частные бизнесмены обогащаются в значительной мере за счёт доминирования в получении подрядов у государства).

Ну и в качестве следующей капли из бесконечного потока государственного лицемерия — если «негосударственная» «Роснефть» всё-таки получит контроль над «Башнефтью», то это наверняка снова объяснят «интересами государства». Впрочем, судя по тому, какие страсти разгораются вокруг участия «Роснефти» в покупке «Башнефти», там далеко все не так просто.

С одной стороны, все в нефтяной отрасли понимают, кто здесь сейчас хозяин, и особого желания переходить Сечину дорогу вряд ли кто-то испытывает. Тем более что широко распространено представление о том, что и отъем «Башнефти» и уголовное дело против прежних владельцев были не случайными, а стали всего лишь прелюдией к давно планировавшемуся поглощению этого актива — который теперь немного «подзавис» из-за финансовых трудностей «Роснефти» последних двух лет. Поэтому стоит ожидать того, что любой номинально независимый покупатель «Башнефти» — «Лукойл», ННК — может быть заинтересован и даже иметь предварительные договоренности в будущем разделить активы «Башнефти» с «Роснефтью» (например, «Лукойл» может оставить себе давно интересующие его месторождения Требса и Титова в НАО, а базовые башкирские активы продать).

С другой, положение дел у «Роснефти» сейчас не блестящее, прежде всего с финансовой точки зрения. Хотя благодаря получению существенной предоплаты от китайцев удалось сократить номинальную долговую нагрузку, но она по-прежнему высока, зато теперь сменилась обязательствами по бесплатной поставке нефти в Китай в зачёт предоплаты (отчего рейтинговые агентства не спешат покупаться на номинальное снижение долга — и те и другие обязательства примерно равнозначны). Бесплатные поставки в Китай в зачёт предоплаты составляют уже примерно 100 млрд рублей в годовом выражении. «Роснефть» из-за западных санкций отрезана от международных финансовых рынков.

Где компания возьмёт деньги (порядка 250 млрд рублей по нынешним расценкам) на покупку госпакета «Башнефти»? Понятное дело, так или иначе придёт к государству — либо к госбанкам, либо снова напрямую обратится за госпомощью, когда затраты на покупку «Башнефти» отяготит её баланс. Зачем государству продавать актив, чтобы потом тем или иным способом тратить сопоставимые средства на финансовую поддержку своего «национального чемпиона», отягощенного последствиями его покупки? Такая сделка, действительно, не имеет смысла. Мы помним эпическую аппаратную битву Сечина с Минфином за деньги Фонда национального благосостояния в 2014-2015 годах (тогда, кстати, Сечин её проиграл и в итоге практически ничего из ФНБ не получил).

Понятно, что значительная часть правительства сейчас просто хочет получить денег в бюджет от продажи в кои-то веки реально привлекательного актива, и вовсе не хочет ввязываться в схему, в которой ему так или иначе придётся потом расплачиваться за эту же покупку из государственного кармана. Отсюда все эти попытки вбросов про якобы «строгое указание Путина» не допускать «Роснефть» к покупке «Башнефти». Сейчас мы видим, что этот вброс был всего лишь частью аппаратной информационной войны, а Путин, судя по ремаркам Пескова, как всегда, над схваткой и не хочет однозначно играть на чьей-либо стороне.

Тем не менее, экспансионистские аппетиты Сечина продолжают оставаться основной движущей силой в истории с «Башнефтью», и хотя с финансовой и аппаратной точек зрения у него сейчас не все благополучно, тем не менее, все в отрасли прекрасно понимают, что если Сечин чего-то очень хочет, то может, лучше ему и не мешать. Обратите внимание, как осторожно высказывается по ситуации президент «Лукойла» Вагит Алекперов, посетовавший ещё полтора месяца назад на Петербургском экономическом форуме про «спекулятивно завышенные цены» на акции «Башнефти». Впрочем, как уже отмечалось выше, «Лукойл» себе не враг, хорошо понимает расклад сил в отрасли, и наверняка обсудил с «Роснефтью» варианты совместных действий по этому аукциону, и возможную покупку «Лукойлом» «Башнефти» не стоит рассматривать как финальный акт пьесы — скорее всего, они в будущем её каким-то образом поделят.

Так или иначе, в России сегодня только один отраслевой лидер, который явно хочет заполучить «Башнефть», и в нынешней системе, суть которой — в монополизации целых отраслей отдельными игроками, непросто будет ему помешать. Путин устами Пескова уже озвучил, что, вопреки прежде циркулировавшим информационным вбросам, мешать не собирается — для этого даже придумали специальное экзотическое объяснение, что «Роснефть» — «не госкомпания».