Взятка или премия: о чем говорят документы суда над Алексеем Улюкаевым

Любой, кто дочитает хотя бы до половины расшифровку разговора руководителя «Роснефти» Игоря Сечина и министра экономического развития Алексея Улюкаева, может многое узнать об архитектуре российской власти. Крафтовые колбасы и бильярдные партии можно оставить за кадром, это не так интересно. Вместо этого стоит обратить внимание на обстоятельства краткой встречи, которая отправила на скамью подсудимых федерального министра — первое за долгое время президентства Владимира Путина должностное лицо такого ранга.

Химический раствор на руках Улюкаева и двадцатикилограммовая сумка с долларами в его служебной машине — достаточно веские аргументы против того, чтобы считать экс-министра жертвой случайного стечения обстоятельств. Сумку с деньгами он положил в машину сам, ключ от сумки у Сечина взял тоже лично. Даже защитники Улюкаева не могут придумать такого объяснения этого факта, при котором он не выглядел бы виноватым. И все же, если мы попробуем оценить произошедшее, опираясь на формальную логику, то заметим много странностей и нестыковок в казалось бы простой коррупционной сделке.

Три вопроса

Странности начинаются с официального пресс-релиза Следственного комитета. В нём сообщается, что сумма взятки, полученной Улюкаевым, составляет $2 млн. При этом сделка по приобретению 50,0755% уставного капитала «Башнефти» стоила «Роснефти» около 330 млрд руб. ($5,5 млрд). Получается, рискуя оказаться за решеткой, Улюкаев потребовал взятку в размере ничтожной доли процента от сделки. Не слишком ли мало для человека, который хочет обогатиться за счёт служебных полномочий? Согласно антикоррупционным декларациям семьи Улюкаевых, всего за год и совершенно законным способом министр мог заработать сумму, превышающую якобы истребованную у Сечина взятку. Совершенно неясно, зачем Улюкаеву рисковать и брать за уже согласованную президентом миллиардную сделку такую сравнительно скромную в масштабах российской коррупции сумму.

На этом странности не заканчиваются. Обратите внимание: прокуроры и следователи не могут рационально объяснить и удивительную форму коррупционной сделки — тяжелую сумку с деньгами, которую передают из рук в руки. Нет, разумеется, наличные никто не отменял, но то, как их передали министру, выглядит анахронизмом, пережитком эпохи коррупционного мезозоя, когда туго перевязанные пачки долларов носили в коробках из-под оргтехники. Сегодня любой уважающий себя коррупционер федерального уровня озаботился созданием офшора, оформленного на номинального директора где-нибудь в далеком Белизе. Судя по данным «панамских документов», семья Улюкаевых в этом смысле не является исключением. Например, в далеком 2004 году на 21-летнего сына Улюкаева была открыта офшорная компания Ronnieville Ltd на Британских Виргинских островах.

Третья странность выглядит, с позволения сказать, самой странной. Фигура Сечина в современной российской иерархии сопоставима по авторитету с десятком федеральных министров, собранных вместе. Сечин — тяжеловес российской политики, давний знакомый и сослуживец президента, человек, об аппаратных возможностях которого даже в далёких от российской элиты кругах говорят с почтительным придыханием. И вдруг почти всесильный Игорь Иванович становится жертвой Улюкаева, который вымогает у главы «Роснефти» $2 млн. Опираясь на условную категоризацию российских элит по методологии Евгения Минченко, у члена «Политбюро 2.0» Сечина вымогает взятку в лучшем случае член ЦК Улюкаев, который находится на две ступени ниже в политической иерархии. Те, кто давно знают министра экономического развития, например глава РСПП Александр Шохин, говорили, что для Улюкаева такой поступок был бы очевидным безумием. Однако даже на скамье подсудимых Алексей Валентинович не производит впечатление человека, лишившегося рассудка.

За что платили

Однако факт остается фактом. Деньги в машине министра найдены, следы химического раствора на руках зафиксированы, по телефону с Сечиным он общался. То, что Улюкаев получил деньги уже после подписания положительного заключения по сделке, ничего не меняет. Взятку можно получить как за незаконные, так и за законные действия, то есть за надлежащее исполнение министром своих обязанностей. Однако уникальность этой ситуации кроется в том, за что на самом деле Улюкаев получил деньги. Чтобы ответить на этот вопрос, надо либо поработать несколько лет в органах российской власти, либо попытаться пройти через бюрократическую процедуру в качестве бизнесмена, заинтересованного в принятии властного решения.

Тогда самым логичным объяснением будет платеж за облегчение принятия законных решений и преодоление бюрократической волокиты в органах власти — так называемые facilitation payments, платежи за упрощение формальностей. Борьба с ними на уровне коммерческих компаний и органов власти достигла апогея, когда Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) включила эти платежи в список незаконных действий в рамках Конвенции по борьбе с подкупом иностранных должностных лиц. Формально это деньги, которые платятся чиновникам за их работу, а на самом деле — за то, что они в срок, а иногда и с опережением срока выполняют свои обязанности. В данном случае — за быстрое оформление сделки по приватизации «Башнефти». Если так, то деньги, которые Игорь Сечин передал Алексею Улюкаеву, могли предназначаться не только министру, но и другим чиновникам. Каким — можно только догадываться.