Ходорковский создал в офшорах сотни фирм, чтобы прятать украденные миллиарды, и опасался уголовного преследования в США
06.02.2020 12:25
Второй процесс над
Михаилом Ходорковским и
Платоном Лебедевым завершен.
Подсудимые получили по 13,5 года тюрьмы. Но на свободу (за счет уже проведенного за решеткой времени) выйдут раньше — уже в 2017 году. Защита намерена подавать кассационные жалобы.
["Новая газета", 24.01.2011, "Платон Лебедев: Данилкин несет личную юридическую, в том числе уголовную, ответственность за вынесение этого заведомо неправосудного приговора": Чтобы не пропустить десятидневные сроки обжалования, защитники обоих осужденных подали короткие кассационные жалобы на приговор еще 31 декабря. Сегодня, 24 января, туда же — в судебную коллегию по уголовным делам Мосгорсуда — уйдет отдельная короткая жалоба лично от Ходорковского. Что касается Платона Лебедева, то он свою жалобу направил судебной коллегии в прошедшую пятницу […].
В жалобе Лебедев называет приговор «заведомо неправосудным» и «вынесенным при отсутствии события преступления — «хищения 347,6 млн тонн нефти»», судью Данилкина — «подписантом» текста, «любезно» подготовленного ОПГ Каримова С.К. и откорректированного согласно «указанию» Путина от 16 декабря 2010 года. — Врезка К.ру]
Суд по «делу «ЮКОСа» (оно состоит из двух частей) длился так долго, что все уж и забыли, из-за чего, собственно, и начался весь сыр-бор. Осталось только расхожее мнение: мол, Ходорковский в начале 2000-х засобирался в президенты, вот его и посадили. А какие все-таки налоговые преступления совершил бывший олигарх — не суть важно: в России, как известно, у каждого, делавшего большой бизнес в 90-е, есть своя презумпция виновности. Гособвинители Валерий Лахтин и Гульчехра Ибрагимова впервые подробно разъяснили позицию Генпрокуратуры по второму «делу «ЮКОСа».
В недавнем прошлом самый богатый человек России Михаил Ходорковский заниматься нефтью стал не сразу. К середине 90-х с помощью возглавляемого им банка «МЕНАТЕП» он скупил на приватизационных аукционах госпакеты акций более сотни предприятий по всей стране. По мнению следствия, именно в те времена Ходорковский понимает: реальную прибыль можно заработать лишь в нефтянке. Его команда начинает скупку акций нефтяных компаний. Сначала за $350 млн. купили компанию «ЮКОС» (в нее входили «Юганскнефтегаз» и «Самаранефтегаз» — основные добывающие предприятия). А затем (за $800 млн.) и контрольный пакет Восточной нефтяной компании (ВНК), в которую входили «Томскнефть» и Ачинский нефтеперерабатывающий завод.
Но после покупки возникла заминка. Структура ВНК представляла собой холдинг. То есть контроль над головной компанией не означал контроля над дочерними обществами, которые и представляли реальную ценность для «ЮКОСа». Кроме того, его размаху мешало государство, которое контролировало 36% акций ВНК.
— В «ЮКОСе» трудился целый штат юристов и стратегических инвесторов, которые придумали оригинальную схему, — говорят в Генпрокуратуре. — Небольшой пакет акций «ЮКОСа» передали трем подконтрольным офшорным компаниям. Те, в свою очередь, обменяли их на контрольный пакет акций «Томскнефти» и других дочерних организаций, входящих в ВНК. Чтобы сделка выглядела законно, подготовили даже отчет «независимого оценщика», который подтвердил, что пакеты акций равноценны.
Тем не менее, как выяснило следствие, по тогдашним рыночным расценкам приобретенный ВНК пакет акций «ЮКОСа» стоил чуть более 220 млн. рублей, а пакеты акций «Томскнефти» и других компаний — более 3,6 млрд. рублей. Налицо — неравноценный обмен. Но сделка оформляется. Договор подписывает поставленный Ходорковским гендиректор ВНК Рамиль Бурганов (он до сих пор находится в международном розыске). В итоге ВНК теряет все активы и получает взамен лишь акции «ЮКОСа».
— Это то же самое, как я вам сейчас отдам карандаш, а вы мне часы отдадите, — поясняют следователи. — Чтобы все выглядело по-честному, мы даже сделаем подложный акт оценки, что эти предметы равноценны. Будь вы независимым человеком, вы ни за что не согласились бы на это.
Через подставные фирмы Ходорковский получает контроль над активами и ставит во главе подконтрольных себе лиц, которые стали утверждать решения, принимаемые в головном офисе «ЮКОСа», а именно: кому и за сколько продавать нефть. В итоге государство, даже владея 36% акций ВНК, уже не могло влиять на ситуацию в «дочках».
— Когда государство поняло, как его развели, то потребовало вернуть акции, начались проверки, — говорят в Генпрокуратуре. — И в 2000 году возбудили уголовное дело. После этого Ходорковский, опасаясь суда, вернул акции, а в мае 2002-го выкупил госпакет за $225 млн. Но к этому времени он уже успел выкачать из актива столько денег, что эта покупка совсем не обременила его империю. Более того, фактически Ходорковский выкупил госпакет акций с помощью тех денег, что он получил в результате незаконного распоряжения этими активами.
Получив контроль над нефтяными предприятиями, Ходорковский занялся спекуляциями.
— В 1998 — 1999 годах нефть от добывающих компаний продавалась непосредственно «ЮКОСу», — поясняют следователи. — Компания представляла заключение о якобы рыночной цене нефти в 250 рублей за тонну (примерно $2 за баррель, рыночная не опускалась ниже $10. — Ред.). Затем на бумаге ее перепродавали компаниям, зарегистрированным в ЗАТО (закрытые городки — военные или научные) Лесной и Трехгорный (правительство создало там льготные условия, чтобы поднять экономику депрессивных поселений, но компании пользовались этим, чтобы уклоняться от уплаты налогов. — Ред.). Они перепродавали нефть друг другу, повышали цену до близкой к рыночной, а затем через «ЮКОС» отправляли нефть на экспорт. Там ее приобретала компания, подконтрольная Ходорковскому и Лебедеву, которая уже по реальной рыночной цене (на тот момент около 1500 рублей за тонну) реализовывала нефть конечным потребителям.
В итоге добывающие предприятия балансировали на грани окупаемости, а посредники вполне легально складировали сверхприбыль во внутренних и внешних офшорах. При этом в минусе оставались как сами предприятия и их акционеры, не видевшие прибыли, так и государство, которое недополучало налоги. Но так продолжалось недолго. В «ЮКОС» стали сыпаться жалобы от акционеров, а в суды — иски от прокуроров. Схему пришлось поменять. С 2000 года нефть стали продавать на аукционах, в которых участвовали подставные фирмы «ЮКОСа» (см. графику). При этом с виду фирмы были независимы. Доказать причастность «ЮКОСа» к ним было непросто — цепочка, как правило, замыкалась на физических лицах — владельцах компаний, которые были гражданами других государств и формально никакого отношения к «ЮКОСу» не имели. Что делает Ходорковский, чтобы легально завладеть прибылью? Учредителем подставной фирмы делают кипрскую компанию. По итогам года прибыль перечисляется на Кипр. А у «ЮКОСа» есть соглашение (оно называется опционным) на выкуп 100% акций кипрской компании (у которой на счету миллиарды) всего за $1. Круг замкнулся.
Кстати, сначала махинации с подставными фирмами сходили Ходорковскому с рук. Даже когда прокуратура заинтересовалась явным занижением стоимости нефти, «ЮКОС» отбил нападки в судах. На процессы приходили представители и продавца, и покупателя. Они заверяли судью в том, что являются независимыми компаниями, которые без чьей-либо помощи пришли к такому соглашению. Тогда схему раскрыть не удалось. В противном случае стало бы явным ущемление прав других акционеров дочерних компаний «ЮКОСа».
— В законе «Об акционерных обществах» это называется «сделкой с заинтересованностью», — говорят следователи. — Ведь ОАО создается для извлечения прибыли. И владеют им все акционеры, которые, покупая акции, надеются получать дивиденды. А тут собственник контрольного пакета продает по дешевке продукцию компании другой фирме, которая тоже ему принадлежит. Это банальное воровство. Поэтому при подобных сделках по закону право голоса имеют лишь те акционеры, которые не являются заинтересованными лицами.
Кстати, когда следователи раскрыли схему, Ходорковский и тут постарался обратить ее в свою пользу. Отныне доводом защиты стала якобы абсурдность обвинения — мол, нельзя же похитить нефть у себя самого...
Адвокаты Ходорковского не случайно пригласили в суд главу Сбербанка Германа Грефа (он в 1998 — 2000-м был замминистра госимущества) и главу Минпромторговли Виктора Христенко (тогда — первый вице-премьер правительства). Бывший глава «ЮКОСа» спросил каждого из них во время допроса: «Если бы из трубопровода пропало более 20% российской нефти, или 60 млн. тонн в год, стало бы это вам известно?»
Естественно, и Греф, и Христенко ответили «да». Затем это растиражировали все СМИ, сообщив, что оба свидетеля признались: невозможно украсть нефть из трубы. Но загвоздка в другом. В обвинении нет ни слова о том, что глава «ЮКОСа» изымал нефть и нелегально перевозил ее через границу. Из приговора лишь следует, что Ходорковский, используя подконтрольный ему менеджмент и подставные фирмы, закупал нефть по заниженной цене, прогонял через цепь внутренних и внешних офшорных посредников и продавал конечным потребителям по реальной рыночной цене, которая превышала закупочную в 3-6 раз. И вся прибыль оседала в его карманах, а не в кошельках других акционеров и не в федеральном бюджете.
Кстати, юристы «ЮКОСа» специально придумывали различные схемы, чтобы получать максимальную прибыль и избегать ответственности. В одной из служебных записок Ходорковскому они пишут: «Трейдерские сделки (перепродажа нефти между офшорными фирмами. — Ред.) заведомо влекут убытки для предприятия, так как приводят к занижению прибыли завода». То есть, по сути, признаются в злом умысле. Но чтобы избежать ответственности, в том же документе юристы предлагают использовать следующую схему: «Управление предприятиями нужно переложить на пустышку-маму-холдинг, которой в случае неприятностей можно будет легко пожертвовать». На эту записку Ходорковский наложил резолюцию для исполнения.
В 2002 году Ходорковский решил двигаться дальше. «ЮКОС» в то время уже оценивался на бирже более чем в $20 млрд. Чтобы легализовать сворованные деньги, глава компании решил разместить акции «ЮКОСа» на американском фондовом рынке. Но тут неожиданно возникла проблема. Дело в том, что любая компания, акции которой котируются на бирже США, автоматически подчиняется американским законам. Юристы объяснили Ходорковскому, что если все их махинации вскроются, то по американским законам ему грозит тюрьма лет на 20. В феврале 2003-го Ходорковский решает не рисковать. Тем более что у него уже появляются далеко идущие планы в России. В письме своему вице-президенту по финансам Олегу Шейко он пишет: «Если юристы не подтвердят, что мои личные риски ограничены разумным сроком, я не буду подписывать форму (имеется в виду — соглашаться на размещение акций в США. — Ред.), так как при политическом развитии моей карьеры через 5 лет американский крючок становится опасным».
— Данный документ говорит о многом, — считают в Генпрокуратуре. — Но из него напрашивается вывод: в политику рвался человек, который боялся своих уголовных преступлений даже перед американским правосудием. [...]
— Почему о своей позиции Генпрокуратура решила заявить только сейчас, уже после оглашения приговора?
— Наша позиция изложена в суде, и суд с ней согласился. Что касается общения с журналистами, мы стремились избежать любого давления на суд. Так полагается по закону. Но такое поведение многими расценивается как слабость, неуверенность либо пассивность. Это ошибочно.
— Но ведь адвокаты Ходорковского постоянно мелькали перед телекамерами...
— Их задача была проста — оказать психическое давление на судью, гособвинителей, потерпевших, свидетелей и др. Они навешивали ярлыки, унижали участников процесса. Причем они не только объясняли свою позицию, но и комментировали показания свидетелей. Хотя этого делать нельзя. Ведь если свидетель знает, о чем говорили другие, и видит, как их полощут в своих заметках разные СМИ и откровенно оскорбляют в ходе допроса подсудимые, то это может повлиять на объективность его показаний.
— А на вас давление кто-нибудь оказывал?
— Со стороны властей никакого давления не было. А вот адвокаты поработали на славу. Все скамейки в зале суда всегда были заняты сторонниками осужденных. Регулярно обеспечивалась явка политиков, артистов, писателей, режиссеров и даже представителей иностранных государств, которые говорили о невиновности осужденных. На улице дежурили бабушки с плакатами. Был даже специальный человек, который следил за тем, чтобы на столах адвокатов не прокисали букеты. В общем, было потрачено много сил и средств на то, чтобы не был утрачен интерес к этому делу.
— Зачем нужно было два дела?
— Сначала было одно — по факту завладения акциями ОАО «Апатит» и уклонения от уплаты налогов компаниями, подконтрольными «ЮКОСу». Когда вину Ходорковского и Лебедева по этим фактам установили, то первую часть дела направили в суд. Но расследование продолжилось. Тогда и выявились факты хищения нефти и акций дочерних компаний ОАО «ВНК».Как только все доказательства были собраны, было возбуждено второе уголовное дело.
— То есть теоретически может появиться и третье дело?
— Сейчас в розыске находятся 18 соучастников Ходорковского и Лебедева. Если в ходе их поиска будут вскрыты новые факты преступлений, то следственные органы будут обязаны предъявить им дополнительное обвинение и направить дело в суд. Это наша обязанность, которая предусмотрена в статье 21 УПК РФ.
— Считается, что процесс против Ходорковского — это политический заказ...
— Считается кем? Подсудимыми и адвокатами, которые пытаются представить это именно в таком ключе, чтобы попытаться перевести уголовщину в область политики? Оппозицией, которая пытается на этом заработать политические баллы? В суде были доказаны схемы движения похищенной нефти и легализованных денег. Поэтому такие разговоры — это не более чем пиар-ход, необходимый для отвлечения внимания и создания образа политического узника. На самом деле перед судом предстали расхитители, обокравшие государство и простых акционеров на миллиарды долларов. Они должны и будут сидеть.
— Подобные схемы использовали и другие олигархи — как в нефтянке, так и в других отраслях. Почему против них не возбуждаются дела?
— Во-первых, за это отвечают другие уполномоченные органы. Мы лишь поддерживали обвинение по направленному в суд делу. Во-вторых, это то же самое, что сказать: взятки берут все — и возбудить уголовные дела в отношении всех чиновников. Согласитесь, так не делается. В отношении Ходорковского эти факты тоже были выявлены не сразу, а только после нескольких лет расследования. Противоправные действия тщательно скрываются, им придается видимость законных сделок.
["ИТАР-ТАСС", 24.01.2011, "2010 год был "урожайным" на экстрадиции": О том, с какими результатами завершило 2010 год российское бюро Интерпола и какие задачи стоят перед службой сегодня, рассказал заместитель начальника Национального центрального бюро Интерпола при МВД России полковник милиции Алексей Абрамов [...].
— [...] В настоящее время Россией объявлены в розыск по каналам Интерпола 19 фигурантов дела ЮКОСА, которые непосредственно были вовлечены в преступные схемы. Не буду называть всех поименно, скажу лишь, что в их числе и бывший основной акционер компании Леонид Невзлин. Шестеро разыскиваемых уже задержаны зарубежными правоохранительными органами, в частности в Великобритании, Испании, Монако и на Кипре. Сейчас решается вопрос об их экстрадиции, пока выдача не состоится, они будут числиться в международном розыске. [...] Невзлин через своих адвокатов уже обращался в Интерпол с просьбой снять его с международного розыска, так как якобы он преследуется по политическим мотивам, но ему в этом было отказано.
[...] У международного полицейского сообщества нет вопросов по розыску этих граждан, но они, как не странно, постоянно возникают у российских правозащитников и ряда политиков, в том числе за рубежом. Поэтому я считаю, что депутатам Европарламента, прежде чем делать громкие заявления на эту тему, нужно вначале уточнить позицию международного полицейского сообщества.
Еще одно подтверждение вышесказанного — уголовное дело, возбужденное недавно британскими правоохранительными органами при расследовании которого ими использована также информация, представленная по каналам Интерпола от Следственного комитета России. Уголовное дело было заведено по факту легализации доходов, полученных преступным путем, неким гражданином, который по данным британских партнёров был напрямую связан с ЮКОСом и его руководителями. У этого человека было конфисковано свыше 210 тысяч фунтов стерлингов наличными.
По данным британских правоохранителей, он был вовлечен в схему легализации денежных средств, полученных преступным путем именно Ходорковским и Лебедевым. И это уголовное дело также не вызывает никаких вопросов у наших зарубежных коллег. Их оценка случившегося — преступление, совершенное в особо крупном размере. И никакого политического подтекста они здесь не находят. — Врезка К.ру]
[BFM.Ru, 24.01.2011, "Гособвинители заговорили о "третьем деле Ходорковского": В свою очередь защитник бывшего руководителя МФО «Менатеп» Платона Лебедева Владимир Краснов напомнил, что так называемое «материнское дело» ЮКОСа, из которого и выделяются все дела, до сих пор не закрыто. «Никто не делает тайны из того, что они (следователи) умеют доставать из этого дела все, что угодно. Мы в этом уже убедились», — сказал адвокат.
Он напомним, что перед самым новым годом СКР отпустил из-под стражи фигурантов очередного «дела ЮКОСа» — бывших сотрудников финансово-бухгалтерского центра компании Геннадия Леоненко и Ирину Черникову. Это произошло после того, как они дали признательные показания по обвинению в уклонения от уплаты налогов и сборов с организации (статья 199 УК) и мошенничестве (статья 159 УК). […]
Краснов также связывает интервью прокуроров с предстоящим в Давосе Всемирным экономическим форумом. Тем более, что помощник главы государства Аркадий Дворкович ранее заявил: именно там станет известно, как отношение инвесторов к России изменилось после нового приговора экс-главе ЮКОСа. В интервью интернет-изданию «Газета.ру» он высказал мнение, что у значительной части международных инвесторов повысится оценка рисков работы в России из-за приговора по делу Михаила Ходорковского. — Врезка К.ру]
"Зарубеж ЮКОС" — это схема зарубежных компаний, которые входили в холдинг ЮКОСа, но данная холдинговая структура существовала только для руководства ЮКОСа, которую оно показывало аудиторам. Для акционеров ЮКОСа она была недоступна. На счетах зарубежных компаний, указанных в схеме, легализовывались денежные средства, вырученные от продажи похищенной нефти и нефтепродуктов, изготовленных из похищенной нефти.
Это письмо, которое Михаил Ходорковский отправил вице-президенту ЮКОСа Олегу Шейко. Боясь уголовной ответственности по законам США, он отказывается от идеи размещения акций нефтяной компании на Нью-Йоркской фондовой бирже. Точнее боится, что в случае, если он пойдет на президентские выборы 2008 года, то вскрывшиеся факты его правонарушений могут нанести ему политический урон.
Это выдержка из служебной записки, которую написали юристы ЮКОСа Михаилу Ходорковскому. В ней проводится анализ ситуации, а также даются рекомендации по управлению предприятиями. Главная цель, которую преследовал ЮКОС, — повысить прибыль от использования промышленных активов, снизить объем налогов, отчисляемых в бюджет, а также избежать уголовной ответственности при выводе средств за рубеж.
Сергей Купцов
Ходорковский М. Б.
20 февраля 2003 г. 9: 41
Шейко О. В.
RE: Приостановление Вояжа
Oлег,
Если юристы не подтвердят мне, что мои личные риски ограничены разумным сроком я не буду подписывать форму, так как при политическом развитии моей карьеры через 5 лет, американский крючек становится опасным. Я об этом предупреждал
МБХ
----Original Message----
From: Шейко О. В.
Sent: Wednesday, February 19, 2003 3:20 PM
То: Ходорковский Михаил
Subject: FW: Приостановление Вояжа
Уважаемый Михаил Борисович,
Haм надо определиться по подаче документов в SEC по Вояжу. У нас в итоге нешуточных усилий готов проект Формы Ф-1 для т. н. "конфиденциальной подачи", при которой мы начинаем диалог с Комиссией, но публично никакие сведения не разглашаются.
Как мне сообщал Брюс в конце прошлой недели Вы попросили его прекратить все контакты с SEC и, в частности, не подавать туда наши документы. По словам Брюса, Вы опасаетесь, что такая подача может дать американским властям некий аргумент против нас в тех переговорах, которые Вы с ними ведете, в частности по тематике СРП. Дана команда "ждать до лета".
Дело хозяйское, но я предлагаю вернуться к данному вопросу и обсудить его со следующей точки зрения.
1 Чем мы рискуем? Если мы пришли в SEC и к нам отнестись предвзято, мы просто говорим "спасибо" и ждем улучшения климата. Вероятность такого развития событий — ниже 10%. Мы ничего не проиграли по сравнению с отказом идти в SEC.
2 Что мы приобретаем? Если мы пришли и к нам отнеслись адекватно, мы начинаем активный переговорный процесс с SEC и к концу мая будем готовы провести листинг на Нью-йоркской фондовой бирже. Я бы дал этому варианту вероятность около 80%. (Остальные 10* — вариант при котором мы ведем с SEC конструктивный диалог, но по любым другим причинам готовность к листингу достигается во второй половине года).
3 Что мы теряем? Если мы НЕ идем в SEC в ближайшие дни, то мы не сможем пройти листинг этим летом, а скорее всего не сможем этого сделать и осенью (Как Вы помните, по причинам бухгалтерского свойства у нас есть 2 окошка в году для выпуска АДР 3-го уровня — в июле и октябре). Проект переносится на следующий год.
На мой взгляд, нужно идти в SEC с конфиденциальной подачей и готовиться к листингу. Приостановить проект мы всегда успеем, а вот запустить его заново после долгого простоя будет сложно
С уважением
О. Шейко
1. Обычные механизмы осуществления контроля над предприятиями вытекают из полномочий акционеров, и их объем зависит от величины нашего пакета. Вкратце эти полномочия таковы:
— при наличии пакета более 2% — мы вправе вносить свои вопросы в повестку дня очередных собраний и выдвигать кандидатуры в выборные органы;
— при наличии пакета более 10% — мы дополнительно вправе требовать созыва внеочередных собраний, требовать внеочередных аудиторских проверок и — при условии кумулятивных выборов и составе Совета от 10 человек — гарантировано иметь своего представителя в Совете Директоров;
— при наличии пакета более 25% — мы дополнительно можем заблокировать принятие Собранием любого решения, требующего квалифицированного большинства;
— при наличии пакета более 50% — мы можем обеспечить формирование угодных нам единоличных органов, всего состава коллегиальных органов, избираемых не кумулятивно, и большинства состава коллегиальных органов, избираемых кумулятивно, а также принятие любых решений, кроме тех, которые требуют квалифицированного большинства или единогласия на Собраниях акционеров или в кумулятивно избранных Советах директоров;
— при наличии пакета более 75% — мы можем обеспечить принятие любых решений, кроме единогласных решений кумулятивно избранных Советов Директоров.
2. Недостатками этих видов контроля являются:
а) недостаточная оперативность стандартных методов контроля через органы.
Например, для принятия решения о совершении крупной сделки может потребоваться соблюдение формальной процедуры его утверждения Советом или Собранием, созыв которых может потребовать значительного времени.
Кроме того, формирование коллегиального органа в удобном для Вac составе может быть затруднено по причинам временного характера неистекший срок полномочий, (отдаленность сроков очередного собрания), что в равной степени относится и к новым владельцам, которым мы захотим продать предприятие: ситуация, когда, продав кому-либо контрольный пакет, мы еще длительное время сохраним за собой руководящие посты, снижает привлекательность нашего предложения.
б) излишняя гласность В принятии стратегических решений. Например, процедура согласования с коллегиальными органами может повлечь нежелательную огласку.
в) соображения политического характера:
например, далеко не всегда, даже имея формальную возможность сформировать органы из своих кандидатур, мы идем на столь "кардинальные кадровые передвижения, чтобы не портить отношения с менеджментом завода.
С другой стороны, некоторым членам Советов директоров (например, представителям госструктур, руководителям, зависящим от общественного мнения и т. д.) при определенных обстоятельствах гораздо комфортнее оставаться в стороне от принимаемых решений, чем явно голосовать в нашу пользу.
Кроме того, предусмотренная законодательством ответственность должностных лиц и членов Советов перед акционерами за решения, которые заведомо должны были повлечь убытки для предприятия (а, к примеру, трейдерские сделки однозначно являются таковыми, т.к. формально приводят к занижению прибыли завода), также является фактором, которого хотелось бы избежать.
г) необходимость постоянно удерживать контрольный пакет в полном объеме. В идеале хотелось бы обеспечить для себя возможность надежно контролировать предприятие, снизив свой пакет до минимума и получив прибыль от реализации "лишних" акций.
д) недостаточная степень контроля за действиями руководителя. Мы легко можем его заставить делать то, что нам угодно, но слабо защищены от последствий его действий, неугодных нам.
Например, директор может эмитировать пакет векселей на очень крупную сумму, каждый из которых будет на сумму, не выходящую за пределы его полномочий. Эти векселя будут индоссированы ремитентом на разных векселедержателей, каждый из которых формально не имеет оснований рассматривать все эти векселя как группу взаимосвязанных сделок, в результате чего эти векселя нельзя будет оспорить ни как выданные с превышением полномочий (т.к. векселедержатели этого знать не могли), как выданные намеренно в ущерб Обществу (т.к. такое основание годится только для представителя предприятия, но и для его органа,
каким является руководитель). Иными словами, если гендиректор назначается как орган АО, он имеет значительно большую независимость и свободу рук, чем когда все тот же гендиректор будет выступать юридически лишь как действующий по доверенности наемный сотрудник Управляющей Компании. Можно принести и другие примеры.
3. Для устранения большинства из вышеуказанных недостатков предлагается конструкция дочерности: в устав предприятия вносятся нормы о том, что оно является дочерним по отношению к тому или иному нашему холдингу (именно специально созданному холдингу, а не самому РОСПРОМу), и что материнское общество вправе отдавать дочернему обязательные указания, которые должны исполняться исполнительными органами предприятия без согласования с вышестоящими органами самого предприятия (поскольку указание является обязательным для всего предприятия, а не только для его директора). Чтобы создать надежную апологию того, каким образом организация, не являющаяся мажоритарным акционером предприятия, вдруг стала материнской, следует создавать "мам" в качестве лицензированных инвестиционных институтов, которым акционеры будут передавать акции предприятий в доверительное управление и номинальное держание: мама будет хотя и не собственником, но владельцем контрольного пакета.
В результате мы получаем следующие возможности:
а) обеспечить совершение директором предприятия любых сделок без согласования с Собранием или Советом и максимально оперативно, причем без излишней огласки, не подставляя членов коллегиальных органов ни под моральную, ни под имущественную ответственность и независимо от размера своего пакета акций или количества голосов в Совете на текущий момент;
б) спокойно снижать свой пакет до 25%, удерживая которые мы не позволим исключить из Устава положения о дочерности (в этом случае нужно предпринять дополнительные меры, обеспечивающие неразмыв нашей 25%-ной доли: объявленные акции лучше вообще уставом не предусматривать. Совет Директоров должен иметь право размещать дополнительные акции только единогласным решением, а Собрание — принимать решения о дополнительных эмиссиях только квалифицированным большинством);
в) повысить цену своего контрольного пакета, если в комплекте с ним мы будем выставлять на продажу материнский холдинг:
г) переложить ответственность за управленческие решения с лиц, реально контролирующих предприятие, на пустышку-маму-холдинг, которой в случае неприятностей можно будет легко пожертвовать (на этот случай для некоторых предприятий следует держать, на готове запасную маму или далее менять ее периодически).
Разумеется, обеспечить внесение соответствующих изменений в Устав мы сможем только на тех предприятиях, где мы контролируем или сможем консолидировать при голосовании по соответствующему вопросу не менее 75% акций. Кроме того, положения о дочерности могут содержаться и в специальном договоре, заключаемом с утверждением простым большинством Собрания или Советом Директоров, но этот вариант менее надежен, поскольку договор может быть расторгнут легче, чем внесены изменения в Устав.
4. Что же касается проблемы контроля за неугодными нам действиями руководителя, то следует сделать его не органом предприятия, а лишь действующим по доверенности представителем, для чего следует обеспечить передачу полномочий исполнительных органов предприятий внешним управляющим компаниям и перевод директоров на работу в эти компании на должности кураторов соответствующих заводов: внешне все останется по-старому, но в действительности все сделки директор отныне будет заключать не на основании Устава, а на основании доверенности управляющей компании, что позволит оспаривать эти сделки как совершенные либо с превышением полномочий, либо вопреки интересам представляемого.
При этом, чтобы обеспечить стабильность положения управляющей компании, следует внести в Устав норму о том, что договор с ней может быть расторгнуть только единогласно Советом директоров либо квалифицированным большинством Собрания.
Таким образом, резюмируя: в идеале следовало бы стремиться к такой ситуации, когда у предприятия была бы:
1) материнская компания (наш подставной холдинг) и
2) управляющая компания (сам РОСПРОМ). Материнская отдает обязательные указания, которые фактически снимают с РОСПРОМа ответственность за их исполнение, причем ограничиваясь дачей указаний только по тем вопросам, по которым РОСПРОМ захочет "подстраховаться" от такой ответственности (крупные трейдерские операции и т.п.). Текущее же руководство работой завода осуществляет Управляющая компания РОСПРОМ, нанимающая к себе на работу нынешних директоров предприятия.
["Новая газета", 24.01.2011, "Платон Лебедев: Данилкин несет личную юридическую, в том числе уголовную, ответственность за вынесение этого заведомо неправосудного приговора": Чтобы не пропустить десятидневные сроки обжалования, защитники обоих осужденных подали короткие кассационные жалобы на приговор еще 31 декабря. Сегодня, 24 января, туда же — в судебную коллегию по уголовным делам Мосгорсуда — уйдет отдельная короткая жалоба лично от Ходорковского. Что касается Платона Лебедева, то он свою жалобу направил судебной коллегии в прошедшую пятницу […].
В жалобе Лебедев называет приговор «заведомо неправосудным» и «вынесенным при отсутствии события преступления — «хищения 347,6 млн тонн нефти»», судью Данилкина — «подписантом» текста, «любезно» подготовленного ОПГ Каримова С.К. и откорректированного согласно «указанию» Путина от 16 декабря 2010 года. — Врезка К.ру]
Суд по «делу «ЮКОСа» (оно состоит из двух частей) длился так долго, что все уж и забыли, из-за чего, собственно, и начался весь сыр-бор. Осталось только расхожее мнение: мол, Ходорковский в начале 2000-х засобирался в президенты, вот его и посадили. А какие все-таки налоговые преступления совершил бывший олигарх — не суть важно: в России, как известно, у каждого, делавшего большой бизнес в 90-е, есть своя презумпция виновности. Гособвинители Валерий Лахтин и Гульчехра Ибрагимова впервые подробно разъяснили позицию Генпрокуратуры по второму «делу «ЮКОСа».
Как у государства акции украли
В недавнем прошлом самый богатый человек России Михаил Ходорковский заниматься нефтью стал не сразу. К середине 90-х с помощью возглавляемого им банка «МЕНАТЕП» он скупил на приватизационных аукционах госпакеты акций более сотни предприятий по всей стране. По мнению следствия, именно в те времена Ходорковский понимает: реальную прибыль можно заработать лишь в нефтянке. Его команда начинает скупку акций нефтяных компаний. Сначала за $350 млн. купили компанию «ЮКОС» (в нее входили «Юганскнефтегаз» и «Самаранефтегаз» — основные добывающие предприятия). А затем (за $800 млн.) и контрольный пакет Восточной нефтяной компании (ВНК), в которую входили «Томскнефть» и Ачинский нефтеперерабатывающий завод.
Но после покупки возникла заминка. Структура ВНК представляла собой холдинг. То есть контроль над головной компанией не означал контроля над дочерними обществами, которые и представляли реальную ценность для «ЮКОСа». Кроме того, его размаху мешало государство, которое контролировало 36% акций ВНК.
— В «ЮКОСе» трудился целый штат юристов и стратегических инвесторов, которые придумали оригинальную схему, — говорят в Генпрокуратуре. — Небольшой пакет акций «ЮКОСа» передали трем подконтрольным офшорным компаниям. Те, в свою очередь, обменяли их на контрольный пакет акций «Томскнефти» и других дочерних организаций, входящих в ВНК. Чтобы сделка выглядела законно, подготовили даже отчет «независимого оценщика», который подтвердил, что пакеты акций равноценны.
Тем не менее, как выяснило следствие, по тогдашним рыночным расценкам приобретенный ВНК пакет акций «ЮКОСа» стоил чуть более 220 млн. рублей, а пакеты акций «Томскнефти» и других компаний — более 3,6 млрд. рублей. Налицо — неравноценный обмен. Но сделка оформляется. Договор подписывает поставленный Ходорковским гендиректор ВНК Рамиль Бурганов (он до сих пор находится в международном розыске). В итоге ВНК теряет все активы и получает взамен лишь акции «ЮКОСа».
— Это то же самое, как я вам сейчас отдам карандаш, а вы мне часы отдадите, — поясняют следователи. — Чтобы все выглядело по-честному, мы даже сделаем подложный акт оценки, что эти предметы равноценны. Будь вы независимым человеком, вы ни за что не согласились бы на это.
Через подставные фирмы Ходорковский получает контроль над активами и ставит во главе подконтрольных себе лиц, которые стали утверждать решения, принимаемые в головном офисе «ЮКОСа», а именно: кому и за сколько продавать нефть. В итоге государство, даже владея 36% акций ВНК, уже не могло влиять на ситуацию в «дочках».
— Когда государство поняло, как его развели, то потребовало вернуть акции, начались проверки, — говорят в Генпрокуратуре. — И в 2000 году возбудили уголовное дело. После этого Ходорковский, опасаясь суда, вернул акции, а в мае 2002-го выкупил госпакет за $225 млн. Но к этому времени он уже успел выкачать из актива столько денег, что эта покупка совсем не обременила его империю. Более того, фактически Ходорковский выкупил госпакет акций с помощью тех денег, что он получил в результате незаконного распоряжения этими активами.
Так сколачивались миллиарды
Получив контроль над нефтяными предприятиями, Ходорковский занялся спекуляциями.
— В 1998 — 1999 годах нефть от добывающих компаний продавалась непосредственно «ЮКОСу», — поясняют следователи. — Компания представляла заключение о якобы рыночной цене нефти в 250 рублей за тонну (примерно $2 за баррель, рыночная не опускалась ниже $10. — Ред.). Затем на бумаге ее перепродавали компаниям, зарегистрированным в ЗАТО (закрытые городки — военные или научные) Лесной и Трехгорный (правительство создало там льготные условия, чтобы поднять экономику депрессивных поселений, но компании пользовались этим, чтобы уклоняться от уплаты налогов. — Ред.). Они перепродавали нефть друг другу, повышали цену до близкой к рыночной, а затем через «ЮКОС» отправляли нефть на экспорт. Там ее приобретала компания, подконтрольная Ходорковскому и Лебедеву, которая уже по реальной рыночной цене (на тот момент около 1500 рублей за тонну) реализовывала нефть конечным потребителям.
В итоге добывающие предприятия балансировали на грани окупаемости, а посредники вполне легально складировали сверхприбыль во внутренних и внешних офшорах. При этом в минусе оставались как сами предприятия и их акционеры, не видевшие прибыли, так и государство, которое недополучало налоги. Но так продолжалось недолго. В «ЮКОС» стали сыпаться жалобы от акционеров, а в суды — иски от прокуроров. Схему пришлось поменять. С 2000 года нефть стали продавать на аукционах, в которых участвовали подставные фирмы «ЮКОСа» (см. графику). При этом с виду фирмы были независимы. Доказать причастность «ЮКОСа» к ним было непросто — цепочка, как правило, замыкалась на физических лицах — владельцах компаний, которые были гражданами других государств и формально никакого отношения к «ЮКОСу» не имели. Что делает Ходорковский, чтобы легально завладеть прибылью? Учредителем подставной фирмы делают кипрскую компанию. По итогам года прибыль перечисляется на Кипр. А у «ЮКОСа» есть соглашение (оно называется опционным) на выкуп 100% акций кипрской компании (у которой на счету миллиарды) всего за $1. Круг замкнулся.
Кстати, сначала махинации с подставными фирмами сходили Ходорковскому с рук. Даже когда прокуратура заинтересовалась явным занижением стоимости нефти, «ЮКОС» отбил нападки в судах. На процессы приходили представители и продавца, и покупателя. Они заверяли судью в том, что являются независимыми компаниями, которые без чьей-либо помощи пришли к такому соглашению. Тогда схему раскрыть не удалось. В противном случае стало бы явным ущемление прав других акционеров дочерних компаний «ЮКОСа».
— В законе «Об акционерных обществах» это называется «сделкой с заинтересованностью», — говорят следователи. — Ведь ОАО создается для извлечения прибыли. И владеют им все акционеры, которые, покупая акции, надеются получать дивиденды. А тут собственник контрольного пакета продает по дешевке продукцию компании другой фирме, которая тоже ему принадлежит. Это банальное воровство. Поэтому при подобных сделках по закону право голоса имеют лишь те акционеры, которые не являются заинтересованными лицами.
Кстати, когда следователи раскрыли схему, Ходорковский и тут постарался обратить ее в свою пользу. Отныне доводом защиты стала якобы абсурдность обвинения — мол, нельзя же похитить нефть у себя самого...
"Американский крючок" главы "ЮКОСа"
Адвокаты Ходорковского не случайно пригласили в суд главу Сбербанка Германа Грефа (он в 1998 — 2000-м был замминистра госимущества) и главу Минпромторговли Виктора Христенко (тогда — первый вице-премьер правительства). Бывший глава «ЮКОСа» спросил каждого из них во время допроса: «Если бы из трубопровода пропало более 20% российской нефти, или 60 млн. тонн в год, стало бы это вам известно?»
Естественно, и Греф, и Христенко ответили «да». Затем это растиражировали все СМИ, сообщив, что оба свидетеля признались: невозможно украсть нефть из трубы. Но загвоздка в другом. В обвинении нет ни слова о том, что глава «ЮКОСа» изымал нефть и нелегально перевозил ее через границу. Из приговора лишь следует, что Ходорковский, используя подконтрольный ему менеджмент и подставные фирмы, закупал нефть по заниженной цене, прогонял через цепь внутренних и внешних офшорных посредников и продавал конечным потребителям по реальной рыночной цене, которая превышала закупочную в 3-6 раз. И вся прибыль оседала в его карманах, а не в кошельках других акционеров и не в федеральном бюджете.
Кстати, юристы «ЮКОСа» специально придумывали различные схемы, чтобы получать максимальную прибыль и избегать ответственности. В одной из служебных записок Ходорковскому они пишут: «Трейдерские сделки (перепродажа нефти между офшорными фирмами. — Ред.) заведомо влекут убытки для предприятия, так как приводят к занижению прибыли завода». То есть, по сути, признаются в злом умысле. Но чтобы избежать ответственности, в том же документе юристы предлагают использовать следующую схему: «Управление предприятиями нужно переложить на пустышку-маму-холдинг, которой в случае неприятностей можно будет легко пожертвовать». На эту записку Ходорковский наложил резолюцию для исполнения.
В 2002 году Ходорковский решил двигаться дальше. «ЮКОС» в то время уже оценивался на бирже более чем в $20 млрд. Чтобы легализовать сворованные деньги, глава компании решил разместить акции «ЮКОСа» на американском фондовом рынке. Но тут неожиданно возникла проблема. Дело в том, что любая компания, акции которой котируются на бирже США, автоматически подчиняется американским законам. Юристы объяснили Ходорковскому, что если все их махинации вскроются, то по американским законам ему грозит тюрьма лет на 20. В феврале 2003-го Ходорковский решает не рисковать. Тем более что у него уже появляются далеко идущие планы в России. В письме своему вице-президенту по финансам Олегу Шейко он пишет: «Если юристы не подтвердят, что мои личные риски ограничены разумным сроком, я не буду подписывать форму (имеется в виду — соглашаться на размещение акций в США. — Ред.), так как при политическом развитии моей карьеры через 5 лет американский крючок становится опасным».
— Данный документ говорит о многом, — считают в Генпрокуратуре. — Но из него напрашивается вывод: в политику рвался человек, который боялся своих уголовных преступлений даже перед американским правосудием. [...]
Гособвинители — в интервью "КП": "Перед судом предстали расхитители, обокравшие страну на миллиарды долларов"
— Почему о своей позиции Генпрокуратура решила заявить только сейчас, уже после оглашения приговора?
— Наша позиция изложена в суде, и суд с ней согласился. Что касается общения с журналистами, мы стремились избежать любого давления на суд. Так полагается по закону. Но такое поведение многими расценивается как слабость, неуверенность либо пассивность. Это ошибочно.
— Но ведь адвокаты Ходорковского постоянно мелькали перед телекамерами...
— Их задача была проста — оказать психическое давление на судью, гособвинителей, потерпевших, свидетелей и др. Они навешивали ярлыки, унижали участников процесса. Причем они не только объясняли свою позицию, но и комментировали показания свидетелей. Хотя этого делать нельзя. Ведь если свидетель знает, о чем говорили другие, и видит, как их полощут в своих заметках разные СМИ и откровенно оскорбляют в ходе допроса подсудимые, то это может повлиять на объективность его показаний.
— А на вас давление кто-нибудь оказывал?
— Со стороны властей никакого давления не было. А вот адвокаты поработали на славу. Все скамейки в зале суда всегда были заняты сторонниками осужденных. Регулярно обеспечивалась явка политиков, артистов, писателей, режиссеров и даже представителей иностранных государств, которые говорили о невиновности осужденных. На улице дежурили бабушки с плакатами. Был даже специальный человек, который следил за тем, чтобы на столах адвокатов не прокисали букеты. В общем, было потрачено много сил и средств на то, чтобы не был утрачен интерес к этому делу.
— Зачем нужно было два дела?
— Сначала было одно — по факту завладения акциями ОАО «Апатит» и уклонения от уплаты налогов компаниями, подконтрольными «ЮКОСу». Когда вину Ходорковского и Лебедева по этим фактам установили, то первую часть дела направили в суд. Но расследование продолжилось. Тогда и выявились факты хищения нефти и акций дочерних компаний ОАО «ВНК».Как только все доказательства были собраны, было возбуждено второе уголовное дело.
— То есть теоретически может появиться и третье дело?
— Сейчас в розыске находятся 18 соучастников Ходорковского и Лебедева. Если в ходе их поиска будут вскрыты новые факты преступлений, то следственные органы будут обязаны предъявить им дополнительное обвинение и направить дело в суд. Это наша обязанность, которая предусмотрена в статье 21 УПК РФ.
— Считается, что процесс против Ходорковского — это политический заказ...
— Считается кем? Подсудимыми и адвокатами, которые пытаются представить это именно в таком ключе, чтобы попытаться перевести уголовщину в область политики? Оппозицией, которая пытается на этом заработать политические баллы? В суде были доказаны схемы движения похищенной нефти и легализованных денег. Поэтому такие разговоры — это не более чем пиар-ход, необходимый для отвлечения внимания и создания образа политического узника. На самом деле перед судом предстали расхитители, обокравшие государство и простых акционеров на миллиарды долларов. Они должны и будут сидеть.
— Подобные схемы использовали и другие олигархи — как в нефтянке, так и в других отраслях. Почему против них не возбуждаются дела?
— Во-первых, за это отвечают другие уполномоченные органы. Мы лишь поддерживали обвинение по направленному в суд делу. Во-вторых, это то же самое, что сказать: взятки берут все — и возбудить уголовные дела в отношении всех чиновников. Согласитесь, так не делается. В отношении Ходорковского эти факты тоже были выявлены не сразу, а только после нескольких лет расследования. Противоправные действия тщательно скрываются, им придается видимость законных сделок.
["ИТАР-ТАСС", 24.01.2011, "2010 год был "урожайным" на экстрадиции": О том, с какими результатами завершило 2010 год российское бюро Интерпола и какие задачи стоят перед службой сегодня, рассказал заместитель начальника Национального центрального бюро Интерпола при МВД России полковник милиции Алексей Абрамов [...].
— [...] В настоящее время Россией объявлены в розыск по каналам Интерпола 19 фигурантов дела ЮКОСА, которые непосредственно были вовлечены в преступные схемы. Не буду называть всех поименно, скажу лишь, что в их числе и бывший основной акционер компании Леонид Невзлин. Шестеро разыскиваемых уже задержаны зарубежными правоохранительными органами, в частности в Великобритании, Испании, Монако и на Кипре. Сейчас решается вопрос об их экстрадиции, пока выдача не состоится, они будут числиться в международном розыске. [...] Невзлин через своих адвокатов уже обращался в Интерпол с просьбой снять его с международного розыска, так как якобы он преследуется по политическим мотивам, но ему в этом было отказано.
[...] У международного полицейского сообщества нет вопросов по розыску этих граждан, но они, как не странно, постоянно возникают у российских правозащитников и ряда политиков, в том числе за рубежом. Поэтому я считаю, что депутатам Европарламента, прежде чем делать громкие заявления на эту тему, нужно вначале уточнить позицию международного полицейского сообщества.
Еще одно подтверждение вышесказанного — уголовное дело, возбужденное недавно британскими правоохранительными органами при расследовании которого ими использована также информация, представленная по каналам Интерпола от Следственного комитета России. Уголовное дело было заведено по факту легализации доходов, полученных преступным путем, неким гражданином, который по данным британских партнёров был напрямую связан с ЮКОСом и его руководителями. У этого человека было конфисковано свыше 210 тысяч фунтов стерлингов наличными.
По данным британских правоохранителей, он был вовлечен в схему легализации денежных средств, полученных преступным путем именно Ходорковским и Лебедевым. И это уголовное дело также не вызывает никаких вопросов у наших зарубежных коллег. Их оценка случившегося — преступление, совершенное в особо крупном размере. И никакого политического подтекста они здесь не находят. — Врезка К.ру]
[BFM.Ru, 24.01.2011, "Гособвинители заговорили о "третьем деле Ходорковского": В свою очередь защитник бывшего руководителя МФО «Менатеп» Платона Лебедева Владимир Краснов напомнил, что так называемое «материнское дело» ЮКОСа, из которого и выделяются все дела, до сих пор не закрыто. «Никто не делает тайны из того, что они (следователи) умеют доставать из этого дела все, что угодно. Мы в этом уже убедились», — сказал адвокат.
Он напомним, что перед самым новым годом СКР отпустил из-под стражи фигурантов очередного «дела ЮКОСа» — бывших сотрудников финансово-бухгалтерского центра компании Геннадия Леоненко и Ирину Черникову. Это произошло после того, как они дали признательные показания по обвинению в уклонения от уплаты налогов и сборов с организации (статья 199 УК) и мошенничестве (статья 159 УК). […]
Краснов также связывает интервью прокуроров с предстоящим в Давосе Всемирным экономическим форумом. Тем более, что помощник главы государства Аркадий Дворкович ранее заявил: именно там станет известно, как отношение инвесторов к России изменилось после нового приговора экс-главе ЮКОСа. В интервью интернет-изданию «Газета.ру» он высказал мнение, что у значительной части международных инвесторов повысится оценка рисков работы в России из-за приговора по делу Михаила Ходорковского. — Врезка К.ру]
****
Схема "Зарубеж ЮКОС"
"Зарубеж ЮКОС" — это схема зарубежных компаний, которые входили в холдинг ЮКОСа, но данная холдинговая структура существовала только для руководства ЮКОСа, которую оно показывало аудиторам. Для акционеров ЮКОСа она была недоступна. На счетах зарубежных компаний, указанных в схеме, легализовывались денежные средства, вырученные от продажи похищенной нефти и нефтепродуктов, изготовленных из похищенной нефти.
Изображение в хорошем разрешении можно посмотреть здесь
****
Ходорковский — вице-президенту ЮКОСа Шейко (2003 г.): "При политическом развитии моей карьеры через 5 лет американский крючёк становится опасным"
Ходорковский — вице-президенту ЮКОСа Шейко (2003 г.): "При политическом развитии моей карьеры через 5 лет американский крючёк становится опасным"
Это письмо, которое Михаил Ходорковский отправил вице-президенту ЮКОСа Олегу Шейко. Боясь уголовной ответственности по законам США, он отказывается от идеи размещения акций нефтяной компании на Нью-Йоркской фондовой бирже. Точнее боится, что в случае, если он пойдет на президентские выборы 2008 года, то вскрывшиеся факты его правонарушений могут нанести ему политический урон.
Это выдержка из служебной записки, которую написали юристы ЮКОСа Михаилу Ходорковскому. В ней проводится анализ ситуации, а также даются рекомендации по управлению предприятиями. Главная цель, которую преследовал ЮКОС, — повысить прибыль от использования промышленных активов, снизить объем налогов, отчисляемых в бюджет, а также избежать уголовной ответственности при выводе средств за рубеж.
Сергей Купцов
*****
****
Ходорковский М. Б.
20 февраля 2003 г. 9: 41
Шейко О. В.
RE: Приостановление Вояжа
Oлег,
Если юристы не подтвердят мне, что мои личные риски ограничены разумным сроком я не буду подписывать форму, так как при политическом развитии моей карьеры через 5 лет, американский крючек становится опасным. Я об этом предупреждал
МБХ
----Original Message----
From: Шейко О. В.
Sent: Wednesday, February 19, 2003 3:20 PM
То: Ходорковский Михаил
Subject: FW: Приостановление Вояжа
Уважаемый Михаил Борисович,
Haм надо определиться по подаче документов в SEC по Вояжу. У нас в итоге нешуточных усилий готов проект Формы Ф-1 для т. н. "конфиденциальной подачи", при которой мы начинаем диалог с Комиссией, но публично никакие сведения не разглашаются.
Как мне сообщал Брюс в конце прошлой недели Вы попросили его прекратить все контакты с SEC и, в частности, не подавать туда наши документы. По словам Брюса, Вы опасаетесь, что такая подача может дать американским властям некий аргумент против нас в тех переговорах, которые Вы с ними ведете, в частности по тематике СРП. Дана команда "ждать до лета".
Дело хозяйское, но я предлагаю вернуться к данному вопросу и обсудить его со следующей точки зрения.
1 Чем мы рискуем? Если мы пришли в SEC и к нам отнестись предвзято, мы просто говорим "спасибо" и ждем улучшения климата. Вероятность такого развития событий — ниже 10%. Мы ничего не проиграли по сравнению с отказом идти в SEC.
2 Что мы приобретаем? Если мы пришли и к нам отнеслись адекватно, мы начинаем активный переговорный процесс с SEC и к концу мая будем готовы провести листинг на Нью-йоркской фондовой бирже. Я бы дал этому варианту вероятность около 80%. (Остальные 10* — вариант при котором мы ведем с SEC конструктивный диалог, но по любым другим причинам готовность к листингу достигается во второй половине года).
3 Что мы теряем? Если мы НЕ идем в SEC в ближайшие дни, то мы не сможем пройти листинг этим летом, а скорее всего не сможем этого сделать и осенью (Как Вы помните, по причинам бухгалтерского свойства у нас есть 2 окошка в году для выпуска АДР 3-го уровня — в июле и октябре). Проект переносится на следующий год.
На мой взгляд, нужно идти в SEC с конфиденциальной подачей и готовиться к листингу. Приостановить проект мы всегда успеем, а вот запустить его заново после долгого простоя будет сложно
С уважением
О. Шейко
****
УПРАВЛЕНИЕ ПРЕДПРИЯТИЕМ ГОСПРОМ
МАТЕРИНСКИЕ И УПРАВЛЯЮЩИЕ КОМПАНИИ
МАТЕРИНСКИЕ И УПРАВЛЯЮЩИЕ КОМПАНИИ
1. Обычные механизмы осуществления контроля над предприятиями вытекают из полномочий акционеров, и их объем зависит от величины нашего пакета. Вкратце эти полномочия таковы:
— при наличии пакета более 2% — мы вправе вносить свои вопросы в повестку дня очередных собраний и выдвигать кандидатуры в выборные органы;
— при наличии пакета более 10% — мы дополнительно вправе требовать созыва внеочередных собраний, требовать внеочередных аудиторских проверок и — при условии кумулятивных выборов и составе Совета от 10 человек — гарантировано иметь своего представителя в Совете Директоров;
— при наличии пакета более 25% — мы дополнительно можем заблокировать принятие Собранием любого решения, требующего квалифицированного большинства;
— при наличии пакета более 50% — мы можем обеспечить формирование угодных нам единоличных органов, всего состава коллегиальных органов, избираемых не кумулятивно, и большинства состава коллегиальных органов, избираемых кумулятивно, а также принятие любых решений, кроме тех, которые требуют квалифицированного большинства или единогласия на Собраниях акционеров или в кумулятивно избранных Советах директоров;
— при наличии пакета более 75% — мы можем обеспечить принятие любых решений, кроме единогласных решений кумулятивно избранных Советов Директоров.
2. Недостатками этих видов контроля являются:
а) недостаточная оперативность стандартных методов контроля через органы.
Например, для принятия решения о совершении крупной сделки может потребоваться соблюдение формальной процедуры его утверждения Советом или Собранием, созыв которых может потребовать значительного времени.
Кроме того, формирование коллегиального органа в удобном для Вac составе может быть затруднено по причинам временного характера неистекший срок полномочий, (отдаленность сроков очередного собрания), что в равной степени относится и к новым владельцам, которым мы захотим продать предприятие: ситуация, когда, продав кому-либо контрольный пакет, мы еще длительное время сохраним за собой руководящие посты, снижает привлекательность нашего предложения.
б) излишняя гласность В принятии стратегических решений. Например, процедура согласования с коллегиальными органами может повлечь нежелательную огласку.
в) соображения политического характера:
например, далеко не всегда, даже имея формальную возможность сформировать органы из своих кандидатур, мы идем на столь "кардинальные кадровые передвижения, чтобы не портить отношения с менеджментом завода.
С другой стороны, некоторым членам Советов директоров (например, представителям госструктур, руководителям, зависящим от общественного мнения и т. д.) при определенных обстоятельствах гораздо комфортнее оставаться в стороне от принимаемых решений, чем явно голосовать в нашу пользу.
Кроме того, предусмотренная законодательством ответственность должностных лиц и членов Советов перед акционерами за решения, которые заведомо должны были повлечь убытки для предприятия (а, к примеру, трейдерские сделки однозначно являются таковыми, т.к. формально приводят к занижению прибыли завода), также является фактором, которого хотелось бы избежать.
г) необходимость постоянно удерживать контрольный пакет в полном объеме. В идеале хотелось бы обеспечить для себя возможность надежно контролировать предприятие, снизив свой пакет до минимума и получив прибыль от реализации "лишних" акций.
д) недостаточная степень контроля за действиями руководителя. Мы легко можем его заставить делать то, что нам угодно, но слабо защищены от последствий его действий, неугодных нам.
Например, директор может эмитировать пакет векселей на очень крупную сумму, каждый из которых будет на сумму, не выходящую за пределы его полномочий. Эти векселя будут индоссированы ремитентом на разных векселедержателей, каждый из которых формально не имеет оснований рассматривать все эти векселя как группу взаимосвязанных сделок, в результате чего эти векселя нельзя будет оспорить ни как выданные с превышением полномочий (т.к. векселедержатели этого знать не могли), как выданные намеренно в ущерб Обществу (т.к. такое основание годится только для представителя предприятия, но и для его органа,
каким является руководитель). Иными словами, если гендиректор назначается как орган АО, он имеет значительно большую независимость и свободу рук, чем когда все тот же гендиректор будет выступать юридически лишь как действующий по доверенности наемный сотрудник Управляющей Компании. Можно принести и другие примеры.
3. Для устранения большинства из вышеуказанных недостатков предлагается конструкция дочерности: в устав предприятия вносятся нормы о том, что оно является дочерним по отношению к тому или иному нашему холдингу (именно специально созданному холдингу, а не самому РОСПРОМу), и что материнское общество вправе отдавать дочернему обязательные указания, которые должны исполняться исполнительными органами предприятия без согласования с вышестоящими органами самого предприятия (поскольку указание является обязательным для всего предприятия, а не только для его директора). Чтобы создать надежную апологию того, каким образом организация, не являющаяся мажоритарным акционером предприятия, вдруг стала материнской, следует создавать "мам" в качестве лицензированных инвестиционных институтов, которым акционеры будут передавать акции предприятий в доверительное управление и номинальное держание: мама будет хотя и не собственником, но владельцем контрольного пакета.
В результате мы получаем следующие возможности:
а) обеспечить совершение директором предприятия любых сделок без согласования с Собранием или Советом и максимально оперативно, причем без излишней огласки, не подставляя членов коллегиальных органов ни под моральную, ни под имущественную ответственность и независимо от размера своего пакета акций или количества голосов в Совете на текущий момент;
б) спокойно снижать свой пакет до 25%, удерживая которые мы не позволим исключить из Устава положения о дочерности (в этом случае нужно предпринять дополнительные меры, обеспечивающие неразмыв нашей 25%-ной доли: объявленные акции лучше вообще уставом не предусматривать. Совет Директоров должен иметь право размещать дополнительные акции только единогласным решением, а Собрание — принимать решения о дополнительных эмиссиях только квалифицированным большинством);
в) повысить цену своего контрольного пакета, если в комплекте с ним мы будем выставлять на продажу материнский холдинг:
г) переложить ответственность за управленческие решения с лиц, реально контролирующих предприятие, на пустышку-маму-холдинг, которой в случае неприятностей можно будет легко пожертвовать (на этот случай для некоторых предприятий следует держать, на готове запасную маму или далее менять ее периодически).
Разумеется, обеспечить внесение соответствующих изменений в Устав мы сможем только на тех предприятиях, где мы контролируем или сможем консолидировать при голосовании по соответствующему вопросу не менее 75% акций. Кроме того, положения о дочерности могут содержаться и в специальном договоре, заключаемом с утверждением простым большинством Собрания или Советом Директоров, но этот вариант менее надежен, поскольку договор может быть расторгнут легче, чем внесены изменения в Устав.
4. Что же касается проблемы контроля за неугодными нам действиями руководителя, то следует сделать его не органом предприятия, а лишь действующим по доверенности представителем, для чего следует обеспечить передачу полномочий исполнительных органов предприятий внешним управляющим компаниям и перевод директоров на работу в эти компании на должности кураторов соответствующих заводов: внешне все останется по-старому, но в действительности все сделки директор отныне будет заключать не на основании Устава, а на основании доверенности управляющей компании, что позволит оспаривать эти сделки как совершенные либо с превышением полномочий, либо вопреки интересам представляемого.
При этом, чтобы обеспечить стабильность положения управляющей компании, следует внести в Устав норму о том, что договор с ней может быть расторгнуть только единогласно Советом директоров либо квалифицированным большинством Собрания.
Таким образом, резюмируя: в идеале следовало бы стремиться к такой ситуации, когда у предприятия была бы:
1) материнская компания (наш подставной холдинг) и
2) управляющая компания (сам РОСПРОМ). Материнская отдает обязательные указания, которые фактически снимают с РОСПРОМа ответственность за их исполнение, причем ограничиваясь дачей указаний только по тем вопросам, по которым РОСПРОМ захочет "подстраховаться" от такой ответственности (крупные трейдерские операции и т.п.). Текущее же руководство работой завода осуществляет Управляющая компания РОСПРОМ, нанимающая к себе на работу нынешних директоров предприятия.
****
