Маргинализация Конституции как главная цель поправок

Сначала – эпиграф: «Сохраняя память предков, мы нашли ведро объедков». Лев Рубинштейн.

А теперь к сути. Итак, поправки, призванные улучшить (ну, не ухудшить же) российскую Конституцию, уже лежат стопочкой на Охотном ряду и ждут своего часа. Наступит он 10 марта, когда Дума рассмотрит во втором чтении закон о корректировке Конституции, на следующий день – в третьем, и без задержки (благо там недалеко) нововведения будут переправлены в Совет Федерации, где за них примутся отечественные сенаторы и акцептируют уже к вечеру того же дня. А еще предстоят бурные обсуждения в региональных парламентах, всенародное голосование 22 апреля и вердикт Конституционного суда. Депутатам (да и сенаторам), чего греха таить, поправки, предложенные Владимиром Путиным, нравятся. Они своего восторга не скрывают, поэтому никаких неожиданностей в обеих палатах не предвидится. Однако прозвучали и возражения. Муфтий Татарстана Камиль Самигуллин высказался против формулировки «государствообразующий народ». Он в ней заподозрил дискриминацию других народов России. Но важного религиозного лидера успокоил пресс-секретарь президента Дмитрий Песков – нет там, дескать, никакой дискриминации. Зато муфтию Дагестана Ахмаду Афанди понравилось упоминание о Боге. О чем он прямо и заявил. Ну, на всех муфтиев, как известно, не угодишь. Тем более, что и глава мусульман Татарстана уже на следующий день сдал чуть-чуть назад. Мол, он не то, чтобы против, а просто немного беспокоится.

Поддержал упоминание Господа в Конституции и важный православный религиозный деятель Зеленоградский епископ Савва. Он назвал это «прорывом для постсоветской России». Прорыв (67 статья) звучит так: «Российская Федерация, объединенная тысячелетней историей, сохраняя память предков, передавших нам идеалы и веру в Бога, а также преемственность в развитии российского государства, признает исторически сложившееся государственное единство». Впрочем, ученые отнеслись к данному пассажу с меньшим восторгом. Вот мнение известного и уважаемого лингвиста Михаила Эпштейна. Заключительный абзац его подробного анализа вышеприведенного абзаца из обновленной Конституции звучит как приговор