Как закрывали "дело Путина"
06.02.2020 11:29
11 лет назад прокуратура закрыла уголовное дело №144128. Впоследствии его стали называть «Делом Путина». Следователи не сомневались, что тогдашний президент был замешан в ряде преступлений, связанных с хищением бюджетных средств. Руководил расследованием подполковник юстиции Андрей Зыков. О том, как он собирался привлечь к ответственности главу государства, бывший следователь рассказал ЗАКС.Ру.
— Что такое «Дело Путина»?
— В 93-95 годах правительство РФ помогало государственным предприятиям деньгами. Некоторые из них работали в убыток, некоторые откровенно разваливались. Их пытались удержать на плаву. Необходимы были деньги хотя бы для выдачи зарплаты. Соответственно, правительство выделяло сюда деньги, которые должны были распределяться по государственным предприятиям.
Существовала некая строительная корпорация «Двадцатый трест». Она была приватизирована еще в 1991 году, то есть являлась частной, а не государственной. Однако 80% упоминаемых денег, шедших на весь город, поступали именно этой организации. Перечисления бюджетных средств на ее счет происходили постоянно на протяжении нескольких месяцев. Только за 1993 год на счета корпорации ушло около $4,5 млн. По собранной же информации, за время действия корпорации, отмываемые суммы составляли десятки миллионов долларов. В 1999 году по этому факту (после проверки КРУ) возбудили уголовное дело № 144128. В историю оно вошло как «Дело Путина». Так как его «тень» (тогда Путин был замом Собчака) проглядывала за каждой подписью, за каждым хищением, за каждыми бюджетными переводами денег.
— Почему дело вообще возбудили, если тогда уже все понимали, что нити ведут к Путину?
— Его возбудили, так как тогда никто не ожидал, что в качестве подозреваемых пойдут такие высокие лица. Думали, по делу будет проходить мелкая сошка — сотрудники корпорации никому не известной фирмы «Двадцатый трест».
Уголовное дело возбудили в июне 1999 года. Генпрокуратура прекратила его 31 августа 2000 года. Владимир Путин уже был президентом, а «его» дело еще шло.
— Куда шли деньги, переводимые на счета «Двадцатого треста»?
— В Испании есть такое местечко — Аликанте-и-Торевьеха. Корпорация «Двадцатый трест» занималась строительством там небольшого коттеджного поселка — домиков 30. В частности, по нашей информации, среди них были коттеджи Путина, Собчака.
Позже, когда в 2000 году Путин стал президентом, одна крупная испанская газета посчитала, что с 1996 по 2000 годы Владимир Владимирович посетил район Торевьехи в Испании 37 раз. Видимо, ездил в свой особнячок. При этом Путин пересекал границу по поддельным паспортам. Испания это знала, но знала также, и кто это такой (тогда Путин уже был директором ФСБ). Скандалы международного уровня были не нужны.
— Как случилось, что дело оказалось закрыто?
— В 2000 году Генпрокуратура абсолютно незаконно прекратила дело. Она не имела права этого делать — мы (группа по расследованию дела состояла примерно из 20 человек) как раз ждали ответы на отправленные нами международные запросы. Как нам сказали: «В отношении президента уголовное дело не ведется».
То, что дело было прекращено лишь в августе 2000 года — вообще большая удача. Развалить его пытались много раз. Но находились все новые и новые эпизоды, которые необходимо было расследовать. Потом уже все удивлялись, что нам дело не прекратили ранее, в апреле или мае, что мы расследовали его вплоть до сентября, когда и была расформирована наша группа. Однако когда-то все заканчивается. Кто же даст привлечь к ответственности Кудрина, Путина?
У Путина, если бы нам позволили направить дело в суд (без утверждения обвинения прокуратурой это невозможно) было бы несколько составов преступлений, доказанных нами в рамках данного дела. Например, злоупотребление служебным положением, превышение служебных полномочий, то есть статьи 285 и 286 УК (по ним сейчас проходят почти все снятые с должностей губернаторы и их помощники). У Кудрина вдобавок — ст.290 УК — взятка в виде квартиры на Итальянской и ее ремонта, который делала все та же корпорация «Двадцатый трест».
Кудрин в те годы возглавлял комитет финансов администрации Петербурга. За счет «Двадцатого треста» для него на Итальянской улице была приобретена квартира, сделан в ней ремонт. Все соответствующие документы мы тогда изъяли. Так вот, там были счета на все эти покупки и работы. А потом шел росчерк Сергея Никешина — тогда главы корпорации, а сейчас депутата ЗакСа: «суммы очень большие, нужно урезать их в десятки раз». Уменьшенные, фальшивые платежки Кудрин частично оплатил. Таким образом, если бы кто заинтересовался его расходами, он мог бы утверждать, что ремонт ему обошелся недорого. Ну а дельта между действительными расходами и оплаченной суммой как раз стопроцентно тянет на взятку.
— Из кого состояла ваша группа? Что стало с ее участниками?
— У нас в группе было человек 20. Но из Питера только 3 или 4 человека. А остальные из Новогорода, Карелии, Калининграда. Специально люди были подобраны иногородние, чтобы сложнее можно было бы найти к ним подход. В группе у меня работал опер Олег Калиниченко. Прекрасный сотрудник, опер от Бога. Все большие уголовные дела, которые в Петербурге возбуждались — все по его материалам. Однако в 2001 году он, в том числе за «дело Путина», попал под такой пресс, что был вынужден уволиться из милиции и спустя 2 месяца уже постригся в монахи. Как писал в своих дневниках Корней Иванович Чуковский: «Хорошие люди из протеста против той кровавой брехни, которой насыщена наша жизнь, уходят в религию».
Из всей группы я единственный могу говорить о том, что нам удалось установить. Дело в том, что однажды, еще во время расследования, мне позвонил начальник следственной части следственного комитета и попросил: «Андрей Анатольевич, пожалуйста, у всей группы соберите подписки о неразглашении всех данных, которые вы в рамках этого дела раскопали». Я буквально выполнил его указание: было сказано — с членов группы, я и собрал с членов группы. Но руководитель следственного комитета забыл сказать: «Пожалуйста, Андрей Анатольевич, такую подписку дайте и сами». Поэтому если остальные начнут рассказывать что-то, в отношении них можно будет поставить вопрос о привлечении, а в отношении меня нельзя.
— Вы расследовали еще какие-нибудь преступления, в которых мог быть замешан нынешний премьер-министр?
— У Олега Калиниченко в свое время был архив по Путину. Из него следовало, что Владимир Владимирович, будучи председателем комитета внешнеэкономических связей правительства города, вообще очень много брал взяток. Это подтверждается и сейчас в моих беседах с людьми, которые в те годы организовывали совместные предприятия. По сути, только ленивый ему взяток не давал. Без визы Путина открыть совместное предприятие было практически невозможно. А открыть его и не «занести» было нонсенсом, наглостью.
— Почему эти преступления не были расследованы?
— Когда у тебя есть уголовное дело в производстве, ты не можешь его расширять до бесконечности, да и основания должны быть более значимые, чем слухи... Вот если появится заявление, в котором человек напишет: «Я такой-то такой-то, передал взятку Владимиру Владимировичу Путину». Вот тогда ты можешь начать это дело расследовать. Но пока такого заявления нет — это невозможно. Люди не испытывали желания писать подобные заявления, поскольку понимали, что потеряют свой бизнес. А еще у нас убивали тех, кто пытался что-то рассказать и доказать…
— Какие-то еще преступления?
— В архиве Калиниченко была справка. Она касалась приобретения Путиным квартиры на 2-й линии Васильевского острова.
История произошла в 1993 году. В двух домах на 2й линии, 17, и на 15й линии, 12, некоторые квартиры были расселены, отремонтированы, а затем вместо очередников туда заселили чиновников и их родственников.
Источники утверждали, что в это время Путину — тогда заместителю мэра — пришла идея поселиться на Васильевском острове и иметь соседей из своего окружения. В результате была придумана следующая схема. Некое акционерное общество «Линикс» получило в собственность несколько квартир в построенном во Всеволожске новом доме (при этом неясно, каким образом — участие компании в 1993 году в строительстве в качестве дольщика возможно, но маловероятно). Глава администрации Василеостровского района Валерий Голубев поменял отремонтированные квартиры на построенные во Всеволожске (хотя это в 1993 году было абсолютно незаконно). Именно туда и отправились очередники. Правда, даже их заселение не обошлось без скандала. Отдел учета и распределения жилой площади района не имел права и не стал выписывать ордера для очередников на квартиры, являющиеся собственностью «Линикса». Чтобы заселить их, потребовалось личное вмешательство мэра Анатолия Собчака.
По рыночным ценам обмен оказался явно неравноценным — квартиры на Васильевском острове стоят намного дороже, чем квартиры во Всеволожске.
По нашей информации в квартирах на Васильевском острове в итоге поселились мать главы администрации Василеостровского района, сам глава со своей семьей (для него одну из квартир в доме 12 по 15-й линии переделывали в двухуровневую), брат директора «Линикса». Одну из квартир — номер 24 в доме 17 по 2-й линии — занял Владимир Путин.
При этом квартира Путина была передана в Горжилобмен. Путину был выдан обменный ордер. Но в графе, где указывается человек, с которым менялся тогдашний заместитель мэра, стоит прочерк. Вероятно, квартира была предоставлена из резервного обменного фонда Горжилобмена, который является государственной собственностью.
— Какие еще факты фигурировали в архиве Калиниченко о Владимире Путине?
— Начинался архив с отзыва Путина из Германии. Поговаривали, что он якобы был замечен в нежелательных связях. Руководство боялось, что Путин работает двойным агентом, в связи с чем отозвало его сюда. В Ленинград агент приехал со своей «Волгой» и мечтал на ней шоферить. Но по лини КГБ его все-таки устроили в Университет.
Поговаривали, что в 89-90 годах, до того, как Собчак стал мэром, а тогда еще был профессором университета, Путин был отправлен туда по линии КГБ. Задачей его было осуществлять связь с общественностью, то есть с иностранцами. Со слов Олега Калиниченко, Путин должен был следить за настроениями в профессорской среде юрфака. Олег рассказывал, что и Анатолий Собчак, и Дмитрий Медведев были его стукачками. Калиниченко мне даже их клички называл, но сейчас я уже забыл их. Ну а потом один из стукачков стал мэром. И только Путин стал его советником, как тут же вызвал к себе Медведева.
Согласно справке Счетной палаты РФ, уже в 94 году скромный чиновник Медведев имел 10% акций крупнейшего в Европе целлюлозно-бумажного комбината. То есть был миллионером. А это только Медведев, советник Путина. Представьте, какими деньгами тогда уже владел его шеф!
— Как сложилась ваша судьба после дела 144128?
— Из-за «Дела Путина» меня уволили. Произошло это не сразу, а через 1,5 года — сразу увольнять неприлично. В 2001 году я получил в разработку 3 уголовных дела, в частности — «дело губернатора ненецкого автономного округа Владимира Бутова». Именно оно и стало поводом для моего увольнения.
В УПК прописано, что следователь — самостоятельная фигура и именно он определяет, достаточно ли собрано данных для привлечения лица к уголовной ответственности. В 2001 году все губернаторы являлись сенаторами. Сенатора запрещено привлекать к уголовной ответственности и даже допрашивать. Для того, чтобы это сделать, необходимо выходить в Совет Федерации и выпрашивать разрешение. СовФед стопроцентно откажет. Но существовал маленький важный момент. С 1 января 2002 все губернаторы лишались своих постов сенаторов, а вместо них туда делегировались их помощники. Соответственно, сенаторы теряли депутатскую неприкосновенность.
Заместитель генпрокурора Владимир Зубрин — в те годы мы с ним много общались — лично меня просил: «Андрей Анатольевич, только сейчас постарайтесь не ставить вопрос о привлечении к уголовной ответственности Бутова — ведь он сенатор». Это я и сам понимал прекрасно. Потому что если бы я вынес постановление, с ним мы бы отправились к генпрокурору Устинову. Он бы вышел в СовФед и выслушал бы там отказ в привлечении — своеобразное оскорбление. Кроме того, дело вел я. У меня никаких сомнений не вызывало, что Бутов — преступник. Но знать и доказать — разные вещи. Необходимо было получить выписки из банков, подтвердить это все и уже с документами предъявлять обвинения. Тем более была осень 2001-го — до потери Бутовым неприкосновенности оставалось всего 1,5–2 месяца.
В это время ко мне подходит мое руководство и говорит: «А вы не считаете нужным все это уголовное дело в отношении Бутова вообще прекратить?». Я руководство посылаю к чертям собачьим, говорю — если хотите разваливать, забирайте у меня уголовные дела и разваливайте сами. Доложил московскому руководству. Мне, конечно, на словах обещали поддержку, но все эти преступные связи не горизонтальны, а вертикальны — все установки сверху спускали.
В итоге вскоре я попал в госпиталь с сердцем. Пролежал там дней 15-20. Когда вернулся, выяснилось, что дело передали другому следователю. Он ко мне подходил. Говорил, что ему предлагают дело прекратить. Я ему ответил: «если тебе нужно, можешь прекратить, но имей в виду, что я всю информацию солью в СМИ. Полностью дам расклад по преступлениям». Он прекращать не стал. Где-то в декабре я пошел на больничный, а в это время в отношении меня устроили проверку (хотя во время болезни сотрудника этого никогда не делают).
В заключении проверки говорилось, что я в течение трех месяцев полностью доказал вину губернатора Бутова в совершенных им преступлениях, однако допустил волокиту, не вынес постановления о привлечении его к уголовной ответственности. Это на тот момент, когда он был сенатором, и привлекать его было нельзя! На основании этого мне вынесли строгий выговор. Это важно. Именно из-за выговора меня потом и уволили.
Однако интересно другое. Согласно материалам проверки, за 3 месяца я допустил волокиту. Дело, получается, считалось полностью расследованным. Однако следствие после этого продолжалось еще 14 месяцев! В 2002 году (меня уже уволили) было вынесено постановление о привлечении Бутова к уголовной ответственности. Сразу после этого Зубрин — заместитель генпрокурора — по всем центральным каналам кричал, что следователи — непрофессионалы, и никакого основания для привлечения Бутова к уголовной ответственности нет. Постановление о привлечении Зубрин отменил и взял дело к своему производству. С июня по декабрь 2002 года оно расследовалось, а потом Зубрин объявил, что Бутов не причастен к совершенным преступлениям. Преступления совершал кто-то другой, а Бутов чист, как агнец.
Вот и выходит, что мне объявлен строгий выговор именно за то, что я этого чистого как агнец человека не привлек к уголовной ответственности. То есть я не совершил преступление, предусмотренное соответствующей статьей УК, за что и получил строгий выговор, а на основании него был уволен.
— Как объявленный вам выговор повлиял на увольнение?
— По закону именно он явился основанием для непродления со мной служебных отношений. Мне исполнилось в 2001 году 45 лет, и если бы взысканий не было, со мной обязаны были бы продлить договор, а меня — повысить с подполковника до полковника (я занимал полковничью должность). А раз был выговор — формально имелись основания для увольнения.
— Дальше на вас продолжили оказывать давление?
— Вскоре в отношении меня возбудили уголовное дело по 286 статье — превышение служебных полномочий. Следствие пыталось доказать, что я, расследуя уголовное дело 144128 («Дело Путина»), незаконно вынес постановление о производстве выемки документов, имеющих отношение к адресу Владимирский, 19 (сейчас это пассаж у метро Достоевская). В начале 90-х этот дом купила семья Велькович — на тот момент теневые миллионеры. Покупала она дом с помощью Руцкого, вице-премьера правительства (по информации Галины Велькович).
Новые владельцы через финскую кампанию «Парастек» заказали в здание дубовые двери, дубовые рамы, укрепили фундамент, какие-то сваи туда забили. То есть семья вложила в здание несколько миллионов.
А затем дом перешел компании «Двадцатый трест». Я обратил внимание, что корпорация заказывала реконструкцию здания той же фирме «Парастек». Соответственно, возник вопрос — не являются ли заказы этой фирме просто прикрытием для увода денег (как раз на которые в Испании и строили коттеджи для Путина, в частности). Поэтому я и произвел выемку документов.
В итоге меня пытались обвинить в том, что я не имел права делать того, что обязан делать следователь в рамках уголовного дела — отрабатывать версии хищения. 9 месяцев они этот жалкий эпизод расследовали. Уши Путина там торчали вовсю. С 2004 года начальником следственного комитета МВД РФ стал Алексей Аничин — друг и сокурсник Путина. В 2002 году он, будучи первым заместителем начальника управления Генеральной прокуратуры РФ по СЗФО, выполняя указание Зубрина, лично утверждал постановление о возбуждении в отношении меня уголовного дела.
Расследованием занимался лично начальник следственной части прокуратуры Центрального района — рядовому следователю не доверили. Однако, в том числе в связи с юридической безграмотностью Аничина (он даже правильную квалификацию не мог дать тому, в чем хотел меня обвинить), дело было прекращено. Видимо, руководство Генпрокуратуры все же сообразило, что направь они это дело в суд, оно стало бы политическим — я бы молчать не стал. Скандал был бы очень большой. Решили, что лучше дело самим закрыть, тем более, что обвинить следователя в том, что он должен был делать в рамках расследуемого дела — очевидный нонсенс.
Андрей Зыков, бывший старший следователь по особо важным делам отдела по расследованию преступлений в сфере коррупции и экономики следственного управления следственного комитета МВД РФ по СЗФО, подполковник юстиции в отставке.
Олег Мухин
— Что такое «Дело Путина»?
— В 93-95 годах правительство РФ помогало государственным предприятиям деньгами. Некоторые из них работали в убыток, некоторые откровенно разваливались. Их пытались удержать на плаву. Необходимы были деньги хотя бы для выдачи зарплаты. Соответственно, правительство выделяло сюда деньги, которые должны были распределяться по государственным предприятиям.
Существовала некая строительная корпорация «Двадцатый трест». Она была приватизирована еще в 1991 году, то есть являлась частной, а не государственной. Однако 80% упоминаемых денег, шедших на весь город, поступали именно этой организации. Перечисления бюджетных средств на ее счет происходили постоянно на протяжении нескольких месяцев. Только за 1993 год на счета корпорации ушло около $4,5 млн. По собранной же информации, за время действия корпорации, отмываемые суммы составляли десятки миллионов долларов. В 1999 году по этому факту (после проверки КРУ) возбудили уголовное дело № 144128. В историю оно вошло как «Дело Путина». Так как его «тень» (тогда Путин был замом Собчака) проглядывала за каждой подписью, за каждым хищением, за каждыми бюджетными переводами денег.
— Почему дело вообще возбудили, если тогда уже все понимали, что нити ведут к Путину?
— Его возбудили, так как тогда никто не ожидал, что в качестве подозреваемых пойдут такие высокие лица. Думали, по делу будет проходить мелкая сошка — сотрудники корпорации никому не известной фирмы «Двадцатый трест».
Уголовное дело возбудили в июне 1999 года. Генпрокуратура прекратила его 31 августа 2000 года. Владимир Путин уже был президентом, а «его» дело еще шло.
— Куда шли деньги, переводимые на счета «Двадцатого треста»?
— В Испании есть такое местечко — Аликанте-и-Торевьеха. Корпорация «Двадцатый трест» занималась строительством там небольшого коттеджного поселка — домиков 30. В частности, по нашей информации, среди них были коттеджи Путина, Собчака.
Позже, когда в 2000 году Путин стал президентом, одна крупная испанская газета посчитала, что с 1996 по 2000 годы Владимир Владимирович посетил район Торевьехи в Испании 37 раз. Видимо, ездил в свой особнячок. При этом Путин пересекал границу по поддельным паспортам. Испания это знала, но знала также, и кто это такой (тогда Путин уже был директором ФСБ). Скандалы международного уровня были не нужны.
— Как случилось, что дело оказалось закрыто?
— В 2000 году Генпрокуратура абсолютно незаконно прекратила дело. Она не имела права этого делать — мы (группа по расследованию дела состояла примерно из 20 человек) как раз ждали ответы на отправленные нами международные запросы. Как нам сказали: «В отношении президента уголовное дело не ведется».
То, что дело было прекращено лишь в августе 2000 года — вообще большая удача. Развалить его пытались много раз. Но находились все новые и новые эпизоды, которые необходимо было расследовать. Потом уже все удивлялись, что нам дело не прекратили ранее, в апреле или мае, что мы расследовали его вплоть до сентября, когда и была расформирована наша группа. Однако когда-то все заканчивается. Кто же даст привлечь к ответственности Кудрина, Путина?
У Путина, если бы нам позволили направить дело в суд (без утверждения обвинения прокуратурой это невозможно) было бы несколько составов преступлений, доказанных нами в рамках данного дела. Например, злоупотребление служебным положением, превышение служебных полномочий, то есть статьи 285 и 286 УК (по ним сейчас проходят почти все снятые с должностей губернаторы и их помощники). У Кудрина вдобавок — ст.290 УК — взятка в виде квартиры на Итальянской и ее ремонта, который делала все та же корпорация «Двадцатый трест».
Кудрин в те годы возглавлял комитет финансов администрации Петербурга. За счет «Двадцатого треста» для него на Итальянской улице была приобретена квартира, сделан в ней ремонт. Все соответствующие документы мы тогда изъяли. Так вот, там были счета на все эти покупки и работы. А потом шел росчерк Сергея Никешина — тогда главы корпорации, а сейчас депутата ЗакСа: «суммы очень большие, нужно урезать их в десятки раз». Уменьшенные, фальшивые платежки Кудрин частично оплатил. Таким образом, если бы кто заинтересовался его расходами, он мог бы утверждать, что ремонт ему обошелся недорого. Ну а дельта между действительными расходами и оплаченной суммой как раз стопроцентно тянет на взятку.
— Из кого состояла ваша группа? Что стало с ее участниками?
— У нас в группе было человек 20. Но из Питера только 3 или 4 человека. А остальные из Новогорода, Карелии, Калининграда. Специально люди были подобраны иногородние, чтобы сложнее можно было бы найти к ним подход. В группе у меня работал опер Олег Калиниченко. Прекрасный сотрудник, опер от Бога. Все большие уголовные дела, которые в Петербурге возбуждались — все по его материалам. Однако в 2001 году он, в том числе за «дело Путина», попал под такой пресс, что был вынужден уволиться из милиции и спустя 2 месяца уже постригся в монахи. Как писал в своих дневниках Корней Иванович Чуковский: «Хорошие люди из протеста против той кровавой брехни, которой насыщена наша жизнь, уходят в религию».
Из всей группы я единственный могу говорить о том, что нам удалось установить. Дело в том, что однажды, еще во время расследования, мне позвонил начальник следственной части следственного комитета и попросил: «Андрей Анатольевич, пожалуйста, у всей группы соберите подписки о неразглашении всех данных, которые вы в рамках этого дела раскопали». Я буквально выполнил его указание: было сказано — с членов группы, я и собрал с членов группы. Но руководитель следственного комитета забыл сказать: «Пожалуйста, Андрей Анатольевич, такую подписку дайте и сами». Поэтому если остальные начнут рассказывать что-то, в отношении них можно будет поставить вопрос о привлечении, а в отношении меня нельзя.
— Вы расследовали еще какие-нибудь преступления, в которых мог быть замешан нынешний премьер-министр?
— У Олега Калиниченко в свое время был архив по Путину. Из него следовало, что Владимир Владимирович, будучи председателем комитета внешнеэкономических связей правительства города, вообще очень много брал взяток. Это подтверждается и сейчас в моих беседах с людьми, которые в те годы организовывали совместные предприятия. По сути, только ленивый ему взяток не давал. Без визы Путина открыть совместное предприятие было практически невозможно. А открыть его и не «занести» было нонсенсом, наглостью.
— Почему эти преступления не были расследованы?
— Когда у тебя есть уголовное дело в производстве, ты не можешь его расширять до бесконечности, да и основания должны быть более значимые, чем слухи... Вот если появится заявление, в котором человек напишет: «Я такой-то такой-то, передал взятку Владимиру Владимировичу Путину». Вот тогда ты можешь начать это дело расследовать. Но пока такого заявления нет — это невозможно. Люди не испытывали желания писать подобные заявления, поскольку понимали, что потеряют свой бизнес. А еще у нас убивали тех, кто пытался что-то рассказать и доказать…
— Какие-то еще преступления?
— В архиве Калиниченко была справка. Она касалась приобретения Путиным квартиры на 2-й линии Васильевского острова.
История произошла в 1993 году. В двух домах на 2й линии, 17, и на 15й линии, 12, некоторые квартиры были расселены, отремонтированы, а затем вместо очередников туда заселили чиновников и их родственников.
Источники утверждали, что в это время Путину — тогда заместителю мэра — пришла идея поселиться на Васильевском острове и иметь соседей из своего окружения. В результате была придумана следующая схема. Некое акционерное общество «Линикс» получило в собственность несколько квартир в построенном во Всеволожске новом доме (при этом неясно, каким образом — участие компании в 1993 году в строительстве в качестве дольщика возможно, но маловероятно). Глава администрации Василеостровского района Валерий Голубев поменял отремонтированные квартиры на построенные во Всеволожске (хотя это в 1993 году было абсолютно незаконно). Именно туда и отправились очередники. Правда, даже их заселение не обошлось без скандала. Отдел учета и распределения жилой площади района не имел права и не стал выписывать ордера для очередников на квартиры, являющиеся собственностью «Линикса». Чтобы заселить их, потребовалось личное вмешательство мэра Анатолия Собчака.
По рыночным ценам обмен оказался явно неравноценным — квартиры на Васильевском острове стоят намного дороже, чем квартиры во Всеволожске.
По нашей информации в квартирах на Васильевском острове в итоге поселились мать главы администрации Василеостровского района, сам глава со своей семьей (для него одну из квартир в доме 12 по 15-й линии переделывали в двухуровневую), брат директора «Линикса». Одну из квартир — номер 24 в доме 17 по 2-й линии — занял Владимир Путин.
При этом квартира Путина была передана в Горжилобмен. Путину был выдан обменный ордер. Но в графе, где указывается человек, с которым менялся тогдашний заместитель мэра, стоит прочерк. Вероятно, квартира была предоставлена из резервного обменного фонда Горжилобмена, который является государственной собственностью.
— Какие еще факты фигурировали в архиве Калиниченко о Владимире Путине?
— Начинался архив с отзыва Путина из Германии. Поговаривали, что он якобы был замечен в нежелательных связях. Руководство боялось, что Путин работает двойным агентом, в связи с чем отозвало его сюда. В Ленинград агент приехал со своей «Волгой» и мечтал на ней шоферить. Но по лини КГБ его все-таки устроили в Университет.
Поговаривали, что в 89-90 годах, до того, как Собчак стал мэром, а тогда еще был профессором университета, Путин был отправлен туда по линии КГБ. Задачей его было осуществлять связь с общественностью, то есть с иностранцами. Со слов Олега Калиниченко, Путин должен был следить за настроениями в профессорской среде юрфака. Олег рассказывал, что и Анатолий Собчак, и Дмитрий Медведев были его стукачками. Калиниченко мне даже их клички называл, но сейчас я уже забыл их. Ну а потом один из стукачков стал мэром. И только Путин стал его советником, как тут же вызвал к себе Медведева.
Согласно справке Счетной палаты РФ, уже в 94 году скромный чиновник Медведев имел 10% акций крупнейшего в Европе целлюлозно-бумажного комбината. То есть был миллионером. А это только Медведев, советник Путина. Представьте, какими деньгами тогда уже владел его шеф!
— Как сложилась ваша судьба после дела 144128?
— Из-за «Дела Путина» меня уволили. Произошло это не сразу, а через 1,5 года — сразу увольнять неприлично. В 2001 году я получил в разработку 3 уголовных дела, в частности — «дело губернатора ненецкого автономного округа Владимира Бутова». Именно оно и стало поводом для моего увольнения.
В УПК прописано, что следователь — самостоятельная фигура и именно он определяет, достаточно ли собрано данных для привлечения лица к уголовной ответственности. В 2001 году все губернаторы являлись сенаторами. Сенатора запрещено привлекать к уголовной ответственности и даже допрашивать. Для того, чтобы это сделать, необходимо выходить в Совет Федерации и выпрашивать разрешение. СовФед стопроцентно откажет. Но существовал маленький важный момент. С 1 января 2002 все губернаторы лишались своих постов сенаторов, а вместо них туда делегировались их помощники. Соответственно, сенаторы теряли депутатскую неприкосновенность.
Заместитель генпрокурора Владимир Зубрин — в те годы мы с ним много общались — лично меня просил: «Андрей Анатольевич, только сейчас постарайтесь не ставить вопрос о привлечении к уголовной ответственности Бутова — ведь он сенатор». Это я и сам понимал прекрасно. Потому что если бы я вынес постановление, с ним мы бы отправились к генпрокурору Устинову. Он бы вышел в СовФед и выслушал бы там отказ в привлечении — своеобразное оскорбление. Кроме того, дело вел я. У меня никаких сомнений не вызывало, что Бутов — преступник. Но знать и доказать — разные вещи. Необходимо было получить выписки из банков, подтвердить это все и уже с документами предъявлять обвинения. Тем более была осень 2001-го — до потери Бутовым неприкосновенности оставалось всего 1,5–2 месяца.
В это время ко мне подходит мое руководство и говорит: «А вы не считаете нужным все это уголовное дело в отношении Бутова вообще прекратить?». Я руководство посылаю к чертям собачьим, говорю — если хотите разваливать, забирайте у меня уголовные дела и разваливайте сами. Доложил московскому руководству. Мне, конечно, на словах обещали поддержку, но все эти преступные связи не горизонтальны, а вертикальны — все установки сверху спускали.
В итоге вскоре я попал в госпиталь с сердцем. Пролежал там дней 15-20. Когда вернулся, выяснилось, что дело передали другому следователю. Он ко мне подходил. Говорил, что ему предлагают дело прекратить. Я ему ответил: «если тебе нужно, можешь прекратить, но имей в виду, что я всю информацию солью в СМИ. Полностью дам расклад по преступлениям». Он прекращать не стал. Где-то в декабре я пошел на больничный, а в это время в отношении меня устроили проверку (хотя во время болезни сотрудника этого никогда не делают).
В заключении проверки говорилось, что я в течение трех месяцев полностью доказал вину губернатора Бутова в совершенных им преступлениях, однако допустил волокиту, не вынес постановления о привлечении его к уголовной ответственности. Это на тот момент, когда он был сенатором, и привлекать его было нельзя! На основании этого мне вынесли строгий выговор. Это важно. Именно из-за выговора меня потом и уволили.
Однако интересно другое. Согласно материалам проверки, за 3 месяца я допустил волокиту. Дело, получается, считалось полностью расследованным. Однако следствие после этого продолжалось еще 14 месяцев! В 2002 году (меня уже уволили) было вынесено постановление о привлечении Бутова к уголовной ответственности. Сразу после этого Зубрин — заместитель генпрокурора — по всем центральным каналам кричал, что следователи — непрофессионалы, и никакого основания для привлечения Бутова к уголовной ответственности нет. Постановление о привлечении Зубрин отменил и взял дело к своему производству. С июня по декабрь 2002 года оно расследовалось, а потом Зубрин объявил, что Бутов не причастен к совершенным преступлениям. Преступления совершал кто-то другой, а Бутов чист, как агнец.
Вот и выходит, что мне объявлен строгий выговор именно за то, что я этого чистого как агнец человека не привлек к уголовной ответственности. То есть я не совершил преступление, предусмотренное соответствующей статьей УК, за что и получил строгий выговор, а на основании него был уволен.
— Как объявленный вам выговор повлиял на увольнение?
— По закону именно он явился основанием для непродления со мной служебных отношений. Мне исполнилось в 2001 году 45 лет, и если бы взысканий не было, со мной обязаны были бы продлить договор, а меня — повысить с подполковника до полковника (я занимал полковничью должность). А раз был выговор — формально имелись основания для увольнения.
— Дальше на вас продолжили оказывать давление?
— Вскоре в отношении меня возбудили уголовное дело по 286 статье — превышение служебных полномочий. Следствие пыталось доказать, что я, расследуя уголовное дело 144128 («Дело Путина»), незаконно вынес постановление о производстве выемки документов, имеющих отношение к адресу Владимирский, 19 (сейчас это пассаж у метро Достоевская). В начале 90-х этот дом купила семья Велькович — на тот момент теневые миллионеры. Покупала она дом с помощью Руцкого, вице-премьера правительства (по информации Галины Велькович).
Новые владельцы через финскую кампанию «Парастек» заказали в здание дубовые двери, дубовые рамы, укрепили фундамент, какие-то сваи туда забили. То есть семья вложила в здание несколько миллионов.
А затем дом перешел компании «Двадцатый трест». Я обратил внимание, что корпорация заказывала реконструкцию здания той же фирме «Парастек». Соответственно, возник вопрос — не являются ли заказы этой фирме просто прикрытием для увода денег (как раз на которые в Испании и строили коттеджи для Путина, в частности). Поэтому я и произвел выемку документов.
В итоге меня пытались обвинить в том, что я не имел права делать того, что обязан делать следователь в рамках уголовного дела — отрабатывать версии хищения. 9 месяцев они этот жалкий эпизод расследовали. Уши Путина там торчали вовсю. С 2004 года начальником следственного комитета МВД РФ стал Алексей Аничин — друг и сокурсник Путина. В 2002 году он, будучи первым заместителем начальника управления Генеральной прокуратуры РФ по СЗФО, выполняя указание Зубрина, лично утверждал постановление о возбуждении в отношении меня уголовного дела.
Расследованием занимался лично начальник следственной части прокуратуры Центрального района — рядовому следователю не доверили. Однако, в том числе в связи с юридической безграмотностью Аничина (он даже правильную квалификацию не мог дать тому, в чем хотел меня обвинить), дело было прекращено. Видимо, руководство Генпрокуратуры все же сообразило, что направь они это дело в суд, оно стало бы политическим — я бы молчать не стал. Скандал был бы очень большой. Решили, что лучше дело самим закрыть, тем более, что обвинить следователя в том, что он должен был делать в рамках расследуемого дела — очевидный нонсенс.
Справка ЗАКС.Ру
Андрей Зыков, бывший старший следователь по особо важным делам отдела по расследованию преступлений в сфере коррупции и экономики следственного управления следственного комитета МВД РФ по СЗФО, подполковник юстиции в отставке.
Олег Мухин
