Адвокат Александров морально победил чекиста Васильева

Делу об очередном «оборотне» в рядах ФСБ был дан старт в 2013 году, после того, как в квартиру петербургского адвоката Балтийской коллегии адвокатов имени Анатолия Собчака Александра Александрова нагрянул с обыском следователь регионального УСБ Антон Васильев. Процедура досмотра одновременно напоминала и грабеж, и кражу: силовики под протокол изъяли оружие и три миллиона рублей, кроме того, после их ухода хозяин квартиры не смог найти коллекцию хоккейных шайб и две пары часов с бриллиантами. Обыском руководил следователь Васильев. Через год он вернул деньги за часы и отправился на 3,5 года в колонию в рамках дела о хищении автомобиля Mazda

В 2015-м служба госбезопасности признала, что напрасно тревожила Александрова, а значит, деньги надо возвращать. Купюры вынули из сейфа кабинета на Литейном, пересчитали и осознали — в большинстве своем фальшивка. Не хватало 2 миллионов 930 тысяч настоящих рублей. Доставленный из колонии Васильев сознался сразу. Он говорил еще что-то про осведомленность начальников и даже называл фамилии, но приговор экс-лейтенант заслушивал в одиночестве: 6 лет колонии; гражданский иск удовлетворить, ущерб взыскать с УФСБ. Чекисты с решением в части личной ответственности не согласились и нашли понимание у вышестоящей инстанции, которая вернула дело на повторное рассмотрение. Для того все ранее перечисленные лица и встретились снова на Большой Морской улице, дом 1.

Санкт-Петербургский гарнизонный военный суд при очередном рассмотрении дела оказался воистину «соломоновым». Контору, возглавляемую Александром Бортниковым, признали непричастной к инициативам ее сотрудников, как будто они могли действовать вне согласия начальства. Зато расплачиваться за краденное суд обязал следователя Васильева, но на таких условиях, которые позволят тому уйти от ответственности. По версии судьи, раз Александров ждал три года, может подождать еще 10-15. О том, как проходил процесс, рассказывает Фонтанка.Ру.

Заседание по «миллионному делу» началось ровно в 11.00. Участники процесса вошли в душный зал и заняли свои понятные места для того, чтобы сразу исполнить вечное, как сама Фемида, «Суд идет!»

«Прошу садиться», – сказала секретарь.

Первым во главу Т-образного стола сел, похрустывая мантией, судья Федор Зайцев. Правую сторону заняли истец и потерпевший по делу адвокат Александр Александров вместе со своим представителем Владимиром Львовым. По левую руку сели ответчики: представляющий интересы неудачливого следователя госбезопасности Роман Степановский и сама ФСБ в лице ее уполномоченного Романа Райкова.

Третьей стороной была казна, но ее представитель, в виде сотрудника Минфина Зайцева, сразу занял последний ряд скамеек для слушателей, напрасно пытаясь спрятаться за спинами журналистов, которые притулились среди собственных пуховиков.

Для начала представитель Васильева Роман Степановский попытался выдернуть дело из-под юрисдикции военного суда. Мол, иск-то гражданский, его клиент тоже уже пару лет как не носит погоны, а потому рассматривать должен районный суд по месту нахождения ответчика.

–И какой же адрес у районного суда, куда я должен передать дело? – спросил судья Зайцев.

–На усмотрение суда. Я же не буду учить суд, куда направить дело по подсудности, – попытался увернуться Степановский, но подставился.

–Если суд направит данное гражданское дело по подсудности, то я прошу учесть, что центральным, — последнее слово представитель Александрова выделил, – ответчиком является управление ФСБ с Литейного, 4. Тогда надлежащим судом будет Дзержинский суд Петербурга.

Чтобы принять решение по ходатайству, судья Зайцев ушел в совещательную комнату. Паузу участники процесса использовали по-разному: Александров со Львовым трепались с журналистами о справедливости системы; Степановский накинул сказочное, цвета кофе с молоком, пальто и ушел курить с ФСБ в лице ее представителя Романа Райкова; а уполномоченный от имени государственной казны Зайцев исчез, забегая вперед – способность растворяться он демонстрировал еще дважды.

Посовещавшись сам с собой, наконец, вернулся Зайцев, который судья. Всем остальным — пришлось тоже.

– В удовлетворении ходатайства отказать, – сказал судья Зайцев.

Податель ходатайства Степановский наклонил голову, открыл лежавшую перед ним красную книжечку с надписью «Гражданский кодекс», не читая, закрыл, и поджал под себя ноги в умопомрачительных ботинках. Серых. Нет. Дизайнеры называют этот цвет «каменным».

– Говоря о вине юридического лица, мы не можем говорить о вине конкретного человека, – поправив розовый галстук, перешел в наступление Владимир Львов. – Вина Васильева доказана, но он действовал от лица ФСБ. И, говоря о вине ФСБ, мы говорим о вине должностных лиц, которые должны были следить, чтобы Васильев действовал в рамках своих полномочий. За нарушение от имени государства должно отвечать государство.

При слове «государство» вскинулась Служба безопасности в лице ею уполномоченного Романа Райкова. «Между должностными обязанностями Васильева и последствиями, которые наступили, нет причинно-следственной связи. Так постановил окружной суд. А значит ведомство – ненадлежащий ответчик», – сказал Райков так твердо, что корреспонденту привиделись на лице проступившие от напряжения красные пятна.

– Когда денежные средства были подменены? – поинтересовался судья.

– В первые же сутки после совершения хищения... Вернее, после обыска, – Райков так мгновенно исправился, что никто не заметил. – Но ничего не доказано из того, что они говорят. Поэтому довод про хранение …

– ФСБ приходит, все забирает и уходит, – перебил его было Александр Александров, но судья Зайцев поднял руку, потряс часами и сказал, что слово потерпевшему даст позже.

– Что должен делать следователь с изъятым? – задался вдруг Райков. – Если предмет не признается вещественным доказательством, то нужно отдать его обратно Сан Санычу. Но здесь опять же нет причинно-следственной связи между нарушениями, которые могли быть, и последствиями, которые наступили для Сан Саныча.

– Я не знаю, Васильев их там подменял или все там в кабинетах сидели кулуарно, – возмутился ставший Сан Санычем Александров. – Я не понимаю! Меня там не было! Знаю, что ко мне пришли от имени государства, изъяли. Васильев, что, сам по себе ко мне пришел? Очень здорово все свалить на Васильева и сделать из него козла отпущения.

Сидевший на камчатке представитель Минфина старался сделать вид, что происходящее его не касается, а когда судья Зайцев все-таки находил его взглядом, то действующий от имени госказны Зайцев прикидывался невозмутимым: «Ненадлежащий ответчик, ненадлежащий», и снова прятался за спинами журналистов.

В это время обладатель сказочного пальто и умопомрачительных ботинок Степановский делал прямо противоположное Зайцеву из Минфина и пытался привлечь к себе внимание судьи Зайцева.

– Уважаемый суд... – заглядывая в собственные записи, говорил представитель Васильева. – Истребовать материалы уголовного дела … потому как доказательства … для обозрения...

Но судья пытался усмирить Александрова и Райкова, которые выдающихся ботинок не имели, и вообще были возмутительно простенько одеты. Но задорно состязались на ниве гражданского права. – Конкуренция норм — это ключевой вопрос, – снисходительно кивал представитель ФСБ.

– Уважаемый представитель, – пытался Степановский воздействовать и на коллегу тоже.

– Но мы считаем, что конкуренции нет, – не обращал внимания Райков. – Работодатель отвечает за работника, но нет причинно-следственной связи. И статья 1068 исключает нас, как ответчика по делу. –Уважаемый суд! Я прошу занести в протокол возражения против председательствующего... – голос Степановского, конечно, не дрожал, но глаза его наверняка забегали под линзами очков — естественно, без оправы. – … В связи с тем, что он нарушает мои процессуальные права. Соответственно... прерывая меня, сбивает меня с мысли...

– Уважаемый адвокат!

Степановский своего добился. Судье Зайцеву стало любопытно:

– Вы что хотите сказать? Если у вас есть что-то в отношении суда, то вы, пожалуйста, скажите. А то вы что-то сами с собой разговариваете.

Степановский зачем-то снова открыл личный экземпляр Гражданского кодекса, потом взялся за рукописные бумаги и зачитал ходатайство о рассмотрении в рамках гражданского иска материалов уголовного дела, отправивших его клиента в места отдаленные.

– Мне неловко говорить коллеге... Но мне представляется, что в таком виде это ходатайство обусловлено неготовностью самого адвоката к данному заседанию. Вы уж простите, коллега, – сказал Владимир Львов и стал похож на свой розовый галстук. Просто розовый.

– Я вас не прощу. Это некорректно, – Степановский мог бы захлопнуть свой Гражданский кодекс, но тот был в слишком мягкой для этого обложке.

– В удовлетворении ходатайства отказываю, – сказал судья так, что за Степановского даже стало обидно.

Суд ушел совещаться и принимать решение в совещательную комнату. А Степановский — подвергать опасности так поразившее пальто. Предчувствие не обмануло: под причиняющим головную боль мокрым снегом он курил трубку. Элегантную, небольшого размера, которую достал из футлярчика. Адвокаты продолжили дискуссию о неотвратимости наказания и предрешенности правосудия, а представляющий собой казну Зайцев опять куда-то исчез.

На оглашение резолютивной части решения Роман Степановский не пришел. И не услышал, как судья Зайцев постановил, что возместить причиненный Александрову ущерб должен бывший следователь Антон Васильев. Отбывающему срок на Овражной улице в городе Кирове-Чепецке (ИК-5) бывшему лейтенанту ФСБ тоже пока невдомек, что условно-досрочное освобождение ему теперь точно не светит, а выйдет он на свободу с чистым долгом в 2 млн 795 тыс рублей.

По данным «Фонтанки», средняя зарплата российского осужденного составляет около 7,5 тысяч рублей. Закон не позволяет вычитывать из заработка должника больше половины, а это значит, что за три оставшиеся года Васильев сможет выплатить примерно 135 тысяч. При средней петербургской зарплате в 30 тысяч на погашение долга уйдет еще лет семь.

Не видевший три года своих миллионов Александров ждать еще десять лет не намерен и собирается решение гарнизонного суда обжаловать. Пройдя все круги отказа национальной системы, адвокат сможет рассчитывать на взаимность только в Европейским суде. И если Страсбург скажет: «да», Министерству финансов уже будет гораздо сложнее сказать: «нет». Другое дело, что средний срок рассмотрения жалобы в Европейском суде по правам человека составляет тоже примерно семь лет. Но там хоть есть какая-то надежда.