Шантаж, угрозы и СИЗО — уголовное дело по заказу кредиторов

Как столичных полицейских задействуют в роли коллекторов


Как задолжать 170 миллионов, сполна погасить долг элитной квартирой и стать обвиняемым в мошенничестве? Историей о жадных партнёрах и идущих на нарушения закона правоохранителях поделился эксперт в финансовой сфере, который спасал банки от кризиса, но не смог спасти себя от уголовного дела.

В рубрику обратился банкир, преподаватель экономики и кризис-менеджер Леонид Михайлович Краснер.

По словам финансового аналитика, он стал жертвой своих партнёров, имеющих связи в правоохранительных органах. Группа бизнесменов обвинила Краснера в том, что он украл из банковского сейфа их сбережения на 170 млн рублей, а финансист утверждает, что этих денег в хранилище никогда не было. Подробности своей истории Леонид Краснер рассказал в интервью нашей редакции:

Кризис кризисного менеджера

«Я специалист в финансовом секторе, работал кризис-менеджером с банками, которые попали на грань банкротства. Кроме того, я 9 лет был доцентом Государственной академии подготовки руководителей инвестиционной сферы (ГАСИС), сейчас она слилась с Высшей школой экономики.

Я более 20 лет занимался тем, что брал деньги под проценты у одних людей и выдавал займы другим людям, выступая финансовым посредником, который берет на себя все риски. Закон РФ позволяет любому физлицу отдать другому физлицу деньги под проценты.

К 2016 году я работал почти с 70 займодавцами и общий оборот средств, который проходил через меня, составлял более 600 млн рублей.

Претензий ко мне ни у кого не возникало до октября 2016 года — тогда о своём банкротстве заявил самый крупный из моих заемщиков — президент «Русского вино-водочного треста» Михаил Шальмиев. Он входит в десятку крупнейших банкротов России.

Мне он должен порядка 350 млн рублей. Каждый месяц он платил мне по 4,5 млн рублей процентов по кредиту, а я дальше платил тем, у кого взял эти деньги. Соответственно, когда Шальмиев перестал обслуживать свой долг, я тоже не смог выполнять обязательства перед партнёрами.

Я сразу лично письменно предупредил всех партнёров о своих проблемах и заверил, что не буду объявлять себя банкротом, отказываться от выплат по своим обязательствам и скрываться. У меня не было криминальных планов, я платил людям десятилетиями.

Когда у меня возникли проблемы, я предложил партнёрам реструктуризацию моего долга с его поэтапным погашением. Я до сих пор каждый месяц осуществляю выплаты своим кредиторам — от 1 до 4 млн миллионов рублей.

На компромисс пошли все мои кредиторы, кроме пяти человек, которые решили выбить свои деньги и получить дополнительную выгоду. Используя свои связи в полиции, они стали инициаторами уголовного дела против меня, составив лживые заявления.

Декоративные договоры

Все пятеро мнимых потерпевших утверждают, что я похитил деньги, которые они хранили в АКБ «Надежный банк» (позднее он был переименован в НКО «Континент-финанс»), где я был председателем совета директоров и акционером. Начиная с 2004 года они якобы приносили свои сбережения на ответственное хранение в сейф, а в 2016 году вдруг выяснили, что их деньги из банка исчезли, и виноват в этом я. О чем они и заявили в полицию.

Но дело в том, что мои партнёры утаили от правоохранительных органов часть информации об условиях нашего сотрудничества, чтобы потом шантажировать меня уголовным делом. Дело в том, что АКБ «Надежный банк», в принципе, не работал с деньгами физических лиц и не принимал от них средства на хранение. Обращаю внимание, что все пять потерпевших заявили, что они не просто приносили деньги на депозит в банк, а клали эти деньги в сейфы под ключ и годами хранили их там безвозмездно. При этом сейф в аренду они почему-то не брали.

Я уже 16 раз просил провести следственный эксперимент на месте с потерпевшими, чтобы они пошагово показали, как они закладывали деньги в сейф. И тогда их ложь была бы сразу понятна, потому что никто из них не сможет указать место, куда они якобы много лет подряд приносили свои деньги.

Деньги мои партнёры, действительно, приносили на территорию банка, но не для хранения в сейфе, а чтобы эти средства проверялись на подлинность, пересчитывались и передавались мне, а они получали проценты. Деньги они передавали нечасто — один-два раза в год.

Территория банка, где у меня был кабинет, была использована мной потому, что я редко бывал на месте — у меня наука, общественная деятельность, семья, выезды за рубеж. Поэтому я прибегал к помощи сотрудников, которым доверял. Банковские специалисты пересчитывали принесенные суммы, и после этого для подстраховки моих партнёров составлялся договор о приёме денег на ответственное хранение. Затем деньги передавались мне. За процентами мои партнёры приходили каждый месяц. Вот как было реально! А они это разорвали на две истории. Деньги они якобы приносили, но проценты не получали.

Да, я признаю, что договоры ответственного хранения потерпевших с АКБ «Надежный банк» были «декоративными», ни одна из сторон изначально не намеревалась их исполнять. Сейчас эти договоры мои партнёры передали в материалы дела. Но все претензии они подали не на банк, а на меня лично. Это показывает, кого они считают настоящим должником.

Дружные потерпевшие и четкая полиция

Следует отметить, что все эти якобы потерпевшие — партнёры по бизнесу. Причём, один из них — Евгений Борозенец — был членом совета директоров АКБ «Надежный банк», то есть он прекрасно знал, что у банка нет лицензии на работу с финансовыми вкладами физлиц.

Именно Борозенец порекомендовал меня своему партнёру Андрею Луженкову. Третий мнимый потерпевший — жена Борозенца Татьяна, четвертый — его сосед по даче Павел Копаев, а пятый — бывший управляющий в совместном бизнесе Борозенца и Луженкова Андрей Иванов.

Все потерпевшие — люди состоятельные. У Борозенца и Луженкова есть свой цементный завод, а у каждого из них по отдельности ещё и по бизнес-центру.

Всего я был должен «потерпевшим» 170 млн рублей, причём эти деньги были оформлены договорами займа на меня, как на физлицо. ​​​​


Сейчас эти договоры тоже включены в материалы уголовного дела, потерпевшие подлинность этих документов не отрицают.

Я считаю, что организатором этой группы был Павел Копаев. Именно он лично меня предупредил, что не будет обращаться в гражданские суды, поскольку у него есть более эффективное решение — завести против меня уголовное дело, используя связи в полиции.

Он рассказал мне историю про конфликт с партнёром, с которым они владели зданием в центре Москвы рядом с Тверской, и товарищ якобы попытался отнять у него имущество. По словам Копаева, ему помогли сотрудники МВД, которым он предложил половину спорного здания в обмен на уголовное дело на своего партнёра. Копаев заявил, что полиция сработала четко, он вернул свои 50% здания, ещё 50 % отдал силовикам и обзавелся связями.

Долг платежом не красен

Когда в 2016 году у меня начались финансовые проблемы, Копаев потребовал вернуть ему и его партнёрам весь их займ в 170 миллионов. Он заявил, что в случае несговорчивости меня обвинят по 159 статье, поскольку она предполагает изоляцию в СИЗО, а в изоляторе полиция найдёт способ добиться признательных показаний.

После угроз Копаева я обратился за помощью к своему брату Григорию Краснеру, и он принял решение отдать свою квартиру стоимостью в 195 млн рублей в счёт погашения моего долга. Квартиру он переоформил на Копаева и Борозенца (сейчас они её сдают в аренду).


Таким образом, за счёт квартиры брата я ещё 1 марта 2017 года с лихвой рассчитался со всеми пятью займодателями, которых объединил Копаев. В обмен на квартиру моему брату должны были передать все права-требования по моим долгам, но этого не произошло.

Я считаю, что на мне попросту решили заработать побольше. Мои кредиторы продолжили шантаж, я отказался платить дальше, и в ноябре 2017 года полиция завела на меня уголовное дело по ст. 159 ч. 4 УК РФ («мошенничество в группе в особо крупном размере»).

Но я об этом уголовном деле узнал только 2 июля 2018 года, когда меня задержали в аэропорту Шереметьево на паспортном контроле.


По версии следствия, я, будучи председателем совета директоров АКБ «Надежный банк», похитил деньги пятерых клиентов банка в общей сумме порядка 170 млн рублей, которые они хранили в банковском сейфе. Расследованием занимается 2 отдел следственной части УВД по ЦАО города Москвы. Следователь по особо важным делам, подполковник Марина Калакуцкая.

Следственные фальсификации

Сейчас я завершил знакомство с материалами и жду предъявления обвинения в конечной редакции, с которым следствие пока затягивает. И это неудивительно: в деле я обнаружил столько нестыковок и нарушений, что это меня просто поразило.

Впрочем, беззаконие следствия подарило мне шанс не только «развалить» это уголовное дело, но и законно наказать тех, кто за ним стоит, — как заказчиков, так и исполнителей.

Предвзятость следственных органов в моем деле подтверждается многими факторами. Начну с того, что заявление о шантаже со стороны Копаева и его сообщников, которое я летом 2017 года подал следователю Ольге Тарсуковой (она уже ушла из УВД по ЦАО), просто пропало — следов его нет. Я полтора года не мог добиться расследования преступления по угрозам и по факту безвозмездного отъема собственности у моего брата.

Не лучшим образом проявила себя и следователь Марина Калакуцкая. Чтобы упрятать меня в СИЗО, она заявила на суде, что я скрываюсь от правоохранительных органов. Хотя я в это время ходил на приём в МВД и оформлял опекунство над внучкой, что явно не похоже на поведение человека, который скрывается.

Калакуцкая также предъявила суду оригинал своей повестки с требованием моей явки в полицию, которая якобы была опущена в мой почтовый ящик 6 марта 2018 года.

А теперь вопрос: как мог появиться в суде ОРИГИНАЛ документа, если его положили в мой почтовый ящик?


Поведение Калакуцкой типично для российских следователей, которые придумывают обстоятельства, по которым человека можно посадить в СИЗО, чтобы там он сломался и дал показания против себя.

Кстати, в СИЗО я провел 3 месяца. Потом меру пресечения мне заменили на домашний арест, а сейчас я нахожусь под «запретом определенных действий», то есть должен с 18:00 до 8:00 находится дома и ношу контрольный браслет на ноге, связанный с филиалом УФСИН.

У меня уже зарегистрировано в журнале КУСП главного управления МВД по Москве и в УВД по ВАО заявление о преступлении Калакуцкой по фальсификации документов и незаконном лишении меня свободы.


Также полиция зарегистрировала заявление о преступлении моих кредиторов, которые получили квартиру моего брата, не выполнив свои условия сделки.

На всех очных ставках с заявителями по моему уголовному делу я предлагал использовать аудио- и видеозапись. Я просил проверить меня на полиграфе, но во всех моих ходатайствах Калакуцкая отказала.

За время, что идёт следствие потерпевшие уже несколько раз меняли свои показания. К примеру, сначала они утверждали, что это я убедил их принести деньги в банк, а теперь говорят, что это им порекомендовал Борозенец.

Уважаемый бизнесмен

Выслушав Леонида Краснера, который обвиняет следственные органы и своих партнёров в фальсификации уголовного дела, редакция также выяснило позицию второй стороны. Версию пяти клиентов АКБ «Надежный банк», которые обратились с заявлениями в полицию, журналисту согласился прокомментировать Павел Копаев. Он отрицает, что приносил деньги в банк для того, чтобы Краснер затем забирал их в личное использование и выплачивал ему проценты.

«Я не был альтруистом и пытался заработать, я этого не скрываю, — объяснил Копаев. — Я занимаюсь недвижимостью и выбрал АКБ „Надежный банк“, потому что там гарантировали возможность приобрести недвижимые активы в обмен на деньги, которые я передавал на хранение в банк».

Предприниматель также обратил внимание, что от действий Краснера пострадал не он один, и все заявители — это уважаемые бизнесмены.

«В материалах дела всё подробно изложено. Если бы там были фальсификации, то поверьте мне, Краснер, как человек со связями, давно бы разрушил это дело», — уверен Копаев.

Первое антикоррупционное СМИ будет следить за развитием этой истории.