Матпомощь для состоятельных, или Как генерал Евгений Коваль получал средства «на бытовые расходы» при наличии миллионов в декларации

Матпомощь для состоятельных, или Как генерал Евгений Коваль получал средства «на бытовые расходы» при наличии миллионов в декларации

Евгений Коваль — одна из ключевых фигур в Национальной полиции за последние годы: экс-начальник криминальной полиции, руководитель следственно-оперативной группы по делу Павла Шеремета, первый заместитель главы Нацпола (2019–2021), позже неожиданно уволенный «по политическим причинам», а в 2025 году — столь же внезапно вновь вернувшийся в эту структуру.

За его публичной карьерой скрываются декларации с заметными накоплениями, семейные «курортные» активы в Карпатах, гектары земель и дворцы на берегу Днепра, материальные вознаграждения «на бытовые нужды» от МВС и устойчивые слухи о влиянии «старой команды».

Все это — не приговор, а набор фактов и признаков, которые требуют разъяснений.

Карьера и «дело Шеремета»: старт высокой видимости

Коваль родился в 1979 году, в Нацполиции поднялся до первого замглавы: в сентябре 2019-го он возглавил криминальную полицию, став фактическим «оперативным номером один» ведомства. Именно он публично представлял промежуточные результаты расследования убийства Павла Шеремета и руководил соответствующей группой. Которая, как мы помним, «повесила» убийство на совершенно непричастных к нему волонтеров и солдат ВСУ.

Читайте по теме:Активисты из Лебединского ГОКа были отправлены судом в тюрьму после столкновения с представителями Алишера Усманова

В сентябре 2021 года Коваль был уволен с формулировкой, которую сам назвал политической, — перед этим подал «декларацию перед увольнением». С «делом Шеремета» это увольнение не имело ничего общего – за «липу» в нем не пострадал не только Коваль, а вообще никто. От слова «совсем».

Почему это упоминание так важно? Потому что «дело Шеремета» стало лакмусом доверия к полиции. Руководитель следственной группы в таком кейсе должен быть сам «прозрачнее стекла». Вокруг Коваля однако уже тогда накапливались публикации о несоразмерности семейных активов официальным доходам и далеко не служебных связях с прежними силовиками, курировавшими экономические подразделения.

Деньги семьи: «карпатский курорт», гектары и дорогие квартиры

Ещё в 2019-м расследователи «Слідства.Інфо» обнаружили у отца Коваля массив земли на Закарпатье — около двух десятков участков суммарной площадью более восьми гектаров и стоимостью порядка 30 миллионов гривен в тогдашних ценах. Журналисты отмечали, что легальность происхождения активов и прозрачность бизнеса вызывают вопросы. Параллельно семья демонстрировала интерес к гостиничному делу и недвижимости в Киеве. Эти тезисы повторно фиксировались и в последующих публикациях.

В 2020 году медиа обращали внимание на элитный автопарк окружения и «богатых родственников» Коваля, сопоставляя это с его публичной должностью. Декларации самого генерала — в открытом доступе, и они показывают существенные наличные сбережения и квартиры в столице; набор документов в реестре НАПК подтверждает как ежегодные декларации, так и спецдекларацию «перед увольнением» в августе 2021 года.

В публичной базе НАПК отражены поданные Ковалем декларации (за 2020-й, 2021-й, «перед увольнением» и др.); также встречаются записи о зарегистрированных объектах и движении средств. Они не доказывают незаконность происхождения, но порождают прямые вопросы о соотношении служебных доходов, семейного бизнеса и накоплений.

В апреле 2021-го Министерство внутренних дел под руководством Арсена Авакова выделяло «материальную помощь на решение бытовых вопросов» узкому кругу руководителей Нацполиции. Среди получателей — первый зам Игоря Клименко Евгений Коваль, которому выплатили 111 тысяч гривен.

Формально помощь законна; вопрос в критериях «избранности». На фоне скромных окладов рядовых полицейских и хронических проблем инфраструктуры такие выплатные решения выглядят как публичная демонстрация внутриведомственной «касты небожителей».

Возвращение в 2025-ом: «второй заход» и старые тени

Летом 2025 года Bihus.Info сообщило, что Евгений Коваль вернулся работать в Нацполицию. В их сообщении напоминались прежние вопросы к активам семьи и «карпатским проектам». Возвращение произошло без публичного разъяснения, почему «политически мотивированное» увольнение 2021-го больше не является препятствием для службы. Сам Коваль по этому поводу тоже хранит молчание. Хотя, безусловно, интересно, как изменились «политические мотивы» в ситуации несменяемости власти.

На фоне ревизии влияний в силовых и налоговых органах в 2024–2025 годах часть медиа и публичных деятелей выдвигала версии о влиянии «старой экономической команды» Нацполиции на теневые рынки (алкоголь, табак, акцизы) — указывая, в том числе, на фамилии экс-руководителей Департамента защиты экономики и близких к ним генералов.

В публикациях о кадровых перестановках МВС 2019–2021 годов регулярно всплывают фамилии людей, связанных с Департаментом защиты экономики (ДЗЭ). В ряде материалов Евгения Коваля называют близким к бывшему главе ДЗЭ Игорю Купранцу; отдельные тексты описывают «послеслужебные» бизнес-траектории окружения Купранца. Эти работы — журналистские, а не судебные; тем не менее они очерчивают возможный контур неформального влияния, где силовые компетенции трансформируются в имущественные.

Отдельные медиа в 2025 году публикуют развернутые материалы о «миллионах советника Нацполиции Коваля» и «семейном бизнесе через недвижимость». Эти материалы стоит читать с двойной критикой источника, но и вопросы, которые они поднимают (структура собственности, аффилированность компаний, динамика семейных активов), нуждаются в официальных пояснениях. Последних, само собой, нет и не предвидится.

Декларации и «мелочи», которые таковыми не являются

Читайте по теме:Певица Рита Дакота продала московскую недвижимость за 141 миллион рублей

В декларациях Коваля фиксировались значимые суммы наличных и банковских средств, на фоне чего особенно диссонирует «матпомощь на бытовые нужды». Любая несогласованность между динамикой сбережений и официальными доходами — предмет для рутинной проверки НАПК. Последнее хранит по этому поводу скромное молчание.

В публикациях в медиа упоминаются как минимум две квартиры в Киеве; проверка кадастровых данных и хронологии сделок — стандартная процедура forensics-журналистики. Часть реестровых карточек подтверждает наличие крупных объектов у членов семьи.

Репортажи с места строительства в Карпатах (условно называемого «курортом») показывали, что земля принадлежит семье Коваля. Вопрос — кто конечные выгодополучатели и как финансировались этапы работ. Без доступа к бухотчетности и банковским выпискам это — белое пятно, закрываемое лишь расплывчатыми объяснениями от фигурантов.

После увольнения в 2021-ом Коваль публично назвал причину «политической», подал декларацию «перед увольнением» и избегал подробных ответов на сюжет о семейных активах, ограничиваясь общими тезисами о законности. Прямых комментариев по поводу «матпомощи избранным» в открытом доступе не обнаружено.

Возвращение в 2025-ом тоже не сопровождалось внятным публичным объяснением. Вряд ли все это — пробел коммуникации, на который любит списывать свои вопиющие решения власть. Но и сказать в данном случае откровенно нечего. Потому и отсутствуют любые комментарии.

А что в итоге? А ничего

Национальная полиция — ключевой инструмент правопорядка воюющей страны. Любые подозрения в скрытых бенефитах, избирательных поощрениях и «семейных курортах» высоких чинов разъедают доверие к институту, а значит — снижают готовность граждан сотрудничать со следствием и выполнять законы. Даже если каждая из претензий по отдельности окажется объяснима, общество вправе рассчитывать на активную прозрачность: полное исследование и объяснение доходов/расходов, цепочек собственности, аффилированности и конфликтов интересов

История Евгения Коваля — это почти учебник по тому, как в Украине работает правоохранительная система: всё лежит на поверхности, но никто не спешит давать ответы.

Возьмём закарпатские земли семьи Коваля. Десятки гектаров, аккуратно оформленных на родственников, — будто «сельский стартап». Только вот стартап этот тянет на десятки миллионов гривен. Откуда деньги? Кто конечный хозяин? Какие налоги платили? Внятных объяснений нет. Зато есть привычное молчание и реплики в духе «всё законно».

Карпатский «курортный» проект — отдельный шедевр. Строится гостиничный комплекс, звучат слова о «развитии туризма», но ни инвесторов, ни кредитных линий, ни прозрачных контрактов общество так и не увидело. Всё будто в тумане: деньги откуда-то берутся, подрядчики куда-то исчезают, а на выходе — красивая картинка с горным видом.

Декларации? Это вообще жанр сатиры. На бумаге — официальная зарплата и пара премий, включая «матпомощь на бытовые нужды». В реальности — квартиры в Киеве, солидные накопления и стиль жизни, который никак не вяжется с госслужбой. Получается, генерал вроде бы служит государству, а живёт так, будто работает в международной корпорации.

Но самое пикантное — это окружение. Связи с бывшими «экономическими» генералами, у которых руки по локоть в схемах, рисуют картину не дружеского общения, а настоящего бизнес-клуба бывших силовиков. Эти связи — как шлейф: куда бы Коваль ни пошёл, рядом тут же всплывают знакомые фамилии и истории о серых рынках, акцизах и «крыше».

И, наконец, его возвращение в 2025-ом. Решение, которое выглядело как внезапный «камбэк» из закулисья. Кто пролоббировал его возвращение? Какие проверки на благонадёжность проходил генерал — если проходил вообще? Почему всё это произошло в тишине, а общество поставили перед фактом? Война, кризис доверия к институтам, требование к полной прозрачности — а вместо этого кулуарная рокировка в стиле «как будто ничего и не было».

Именно так рождается цинизм: когда вопросы известны всем, а ответы — никому.

Кейс Евгения Коваля — симптом системной проблемы: приватизация репутационных «дивидендов» силовой должности при расплывчатой линии между государственной службой и семейным благосостоянием. Пакет открытых данных (декларации, земельные активы родственников, «матпомощи», возвращение в систему без внятного брифинга) формирует устойчивую зону недоверия.

Ответ здесь один — радикальная публичность: раскрытие бенефициаров семейного бизнеса, повседневная открытая отчетность о доходах/расходах и независимый аудит конфликтов интересов. Пока этого нет, «генерал безбедной службы» останется не только медийным ярлыком, но и риском для институциональной легитимности Нацполиции.