Об очистке Москвы от преступного детского населения

"Зарегистрировано до 3000 злостных хулиганов-подростков"

Поселок городского типа Надвоицы в последние годы более всего известен тем, что в нем жил и учился в школе, а после университета и преподавал будущий министр внутренних дел РФ Рашид Нургалиев, отец которого возглавлял одно из местных исправительно-трудовых учреждений МВД. А еще тем, что в поселке действуют сразу две колонии, причем одна из них до 1959 года была колонией для малолетних преступников, ведущей свою историю от Первой детской трудовой колонии Беломоро-Балтийского комбината НКВД.

Своим появлением данное учреждение, как и множество ему подобных, было обязано событиям, происшедшим в 1935 году. К тому времени криминальная ситуация в Москве оставалась напряженной. После голода 1932-1933 годов, когда обездоленные с Украины, Северного Кавказа и Поволжья потянулись в считавшуюся сытой Москву, улицы советской столицы вновь заполнили беспризорные. Уровень жизни в советской столице оставлял желать много лучшего, что подталкивало не только приезжих, но и москвичей к добыче хлеба насущного противозаконными способами.

Все это вызывало возмущение жителей Москвы, доходившее до крайности, поскольку ни милиция, ни прокуратура, ни суды, по существу, ничего не делали. Официальная же пропаганда не уставала повторять, что проблема беспризорности и безнадзорности в советском социалистическом государстве побеждена давно, полностью и окончательно.

Трудно сказать, как долго могла сохраняться подобная ситуация, если бы в числе возмущенных москвичей, писавших письма руководителям страны не оказался нарком обороны и член Политбюро Ворошилов. Для него последней каплей стала заметка в газете "Рабочая Москва", которая 15 марта сообщила о том, что двое шестнадцатилетних подростков совершили два убийства. Суд приговорил их к десяти годам лишения свободы, а затем срок заключения снизили до пяти лет. Четыре дня спустя Ворошилов писал Сталину и Молотову:

Ворошилов (слева) предложил товарищам по Политбюро (справа — Жданов) решить без затяжек: ждать ли, пока малолетние бандиты превратятся в профессиональных, или расстреливать их без лишнего промедления?

Фото: РГАКФД/Росинформ

"Посылаю вырезку из газеты "Рабочая Москва" за N 61 от 15.III.35 г., иллюстрирующую, с одной стороны, те чудовищные формы, в которые у нас в Москве выливается хулиганство подростков, а с другой — почти благодушное отношение судебных органов к этим фактам (смягчение приговоров наполовину и т. д.). Тов. Вуль (начальник московской милиции.— "Власть"), с которым я разговаривал по телефону по этому поводу, сообщил, что случай этот не только не единичен, но что у него зарегистрировано до 3000 злостных хулиганов-подростков, из которых около 800 бесспорных бандитов, способных на все. В среднем он арестовывает до 100 хулиганствующих и беспризорных в день, которых не знает куда девать (никто их не хочет принимать). Не далее как вчера 9-ти летним мальчиком ножом ранен 13-ти летний сын зам. прокурора Москвы т. Кобленца. Комиссии т. Жданова (по школам) и т. Калинина (по беспризорным и безнадзорным детям) на днях внесут свои предложения в ЦК. Но и после этого вопрос об очистке Москвы от беспризорного и преступного детского населения не будет снят, т. к. не только Вуль, но также Хрущев, Булганин и Ягода заявляют, что они не имеют никакой возможности размещать беспризорных из-за отсутствия детдомов, а следовательно, и бороться с этой болячкой. Думаю, что ЦК должен обязать НКВД организовать размещение не только беспризорных, но и безнадзорных детей немедленно и тем обезопасить столицу от все возрастающего "детского" хулиганства. Что касается данного случая, то я не понимаю, почему этих мерзавцев не расстрелять. Неужели нужно ждать, пока они вырастут еще в больших разбойников?"

"Группа хулиганов насиловала более слабых воспитанников"

Тянуть с решением вопроса действительно не стали. Постановление ЦИК СССР и Совнаркома СССР "О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних" вышло в свет 7 апреля 1935 года (см. материал "Убит несовершеннолетний заключенный" в N 12 за 2010 год), и во исполнение его начали создавать новую, массовую сеть колоний для малолетних преступников. Для этих целей занимались любые пригодные помещения, включая те бараки в Надвоицах, где прежде обитали строители сданного в эксплуатацию Беломорско-Балтийского канала.

Схема реализации решения партии и правительства не отличалась особой изощренностью. Отловленных на улицах беспризорных и безнадзорных, а также тех, кто имел многочисленные приводы в милицию, отправляли в приемники-распределители, где их держали в течение месяца для установления личности и поиска родственников, после чего направляли в детские дома или колонии для малолетних. В те же колонии посылали и осужденных судами детей и подростков.

Чтобы отделить обычных молодых правонарушителей от юных рецидивистов, последних направляли в колонии закрытого типа. Тех же, кто был осужден впервые или вообще попал в колонию без приговора суда, содержали в колониях открытого типа, где судимых и несудимых подростков старались селить в разных помещениях. Причем из несудимых обитателей колоний создавали пионерские организации, а наиболее сознательных в качестве средства окончательной "перековки" даже принимали в комсомол.

Под руководством наркома внутренних дел Ягоды (в центре) и первого секретаря Московского горкома и обкома ВКП(б) Хрущева (второй слева) московская милиция ежедневно задерживала и тут же отпускала до ста молодых преступников

Фото: РГАКФД/Росинформ

На первый взгляд все выглядело вполне функционально и логично. Четыре часа в день малолетние правонарушители учились в созданных при колониях школах, еще четыре — работали на производстве, а в остальное время должны были перевоспитываться под руководством воспитателей и пионервожатых. Но в реальности все обстояло несколько иначе.

Не прошло и года после организации сети новых колоний, как в Первой детской трудовой колонии Беломоро-Балтийского комбината НКВД 20 ноября 1935 года произошло чрезвычайное происшествие. Прокурор СССР Андрей Вышинский докладывал в ЦК ВКП(б):

"Мною получено сообщение от Прокурора Беломоро-Балтийских лагерей НКВД т. Епишина о двух случаях самоубийства воспитанников в колонии для малолетних "Надвоицы". В ночь на 20 ноября с. г. в общей камере изолятора колонии был найден повесившийся воспитанник Аристов. Как видно из сообщения прокурора лагеря, расследованием установлено следующее: в колонии среди воспитанников имелась группа хулиганов в 15 чел., которая в течение продолжительного времени избивала пионеров и других ребят, оскорбляла воспитателей и руководителей колонии, играла в карты, насиловала более слабых воспитанников и т. д. Аристов находился в изоляторе вместе с этой группой. Вследствие отсутствия должного надзора со стороны администрации Аристов проиграл главарям этой хулиганствующей группы все "пайки" (хлеб и обеды) за 2 года вперед. Кроме этого он проиграл 2 млн "носиков" (т. е. ударов по носу колодой из самодельных карт). Обыгравшие систематически били Аристова по носу картами и поедали его паек, давая ему из жалости объедки, и всячески издевались над ним. В ночь на 20 ноября с. г. один из главарей этой группы предложил Аристову сыграть на последнюю ставку — "жизнь" или отыграть все ранее проигранное. Аристов проиграл и должен был повеситься, что и было ночью приведено в исполнение. Расследованием установлено, что Аристов самостоятельно повеситься не мог и ему помогли в этом обыгравшие его заключенные. Дело это было на месте следствием закончено и 4-5 декабря было рассмотрено в колонии показательным процессом. Осуждены: заведующий изолятором к 2-м годам лишения свободы и 15 воспитанников к лишению свободы на срок от 2 до 10 лет".

"Еще 4 случая покушения на самоубийство"

О втором происшествии в докладе Вышинского говорилось:

"В период расследования по делу о самоубийстве Аристова, 30 ноября с. г., в одном из корпусов колонии, занимаемых воспитанниками-пионерами, утром был обнаружен повесившийся пионер Копытин. Предварительные данные расследования, как сообщает прокурор лагеря, устанавливают, что самоубийство было совершено в виде протеста против необоснованного обвинения Копытина администрацией колонии в краже. Учитывая, что оба эти факта самоубийства воспитанников колонии, а также другие материалы, имеющиеся в моем распоряжении, свидетельствуют о преступном отношении администрации колонии к своим обязанностям, мною командируется на место для всестороннего расследования Пом. Прокурора Союза ССР тов. Зорин".

По результатам дополнительного расследования прокурор СССР сообщал в ЦК:

"В отношении самоубийства пионера Копытина дополнительным расследованием установлено следующее: в ночь на 30 ноября Копытин дежурил по общежитию воспитанников. Утром трое воспитанников стали обвинять его в том, что у них во время его дежурства пропали вещи, а один из них снял с Копытина бушлат взамен похищенного. На Копытина, которого характеризуют как крайне нервного ребенка, это очень сильно подействовало и привело его к самоубийству. Старший руководитель Александров (из заключенных), которому все эти факты были известны, не принял никаких мер к тому, чтобы успокоить Копытина и выяснить виновных в пропаже вещей".

Но на этом эпидемия самоубийств не закончилась.

Отправка беспризорных детей на родину не решала проблему, а только откладывала ее до наступления следующих голодных времен

Фото: РГАКФД/Росинформ

"После смерти Аристова и Копытина,— писал Вышинский,— под влиянием этих событий, в колонии имело место еще 4 случая покушения на самоубийство. Сколько-нибудь серьезных оснований для самоубийства во всех этих случаях не было, а в двух случаях имеются все основания предполагать наличие симуляции покушения на самоубийство".

Однако в таких случаях требовалось установить и наказать виновных. Прямо признать тот факт, что причиной всего стали условия, созданные в колониях НКВД для малолетних, Вышинский не мог. А потому все свалили на отдельных работников колонии и работавших в ней контрреволюционеров:

"Вследствие преступной бездеятельности заведующего изолятором Белышева, начальника учебно-воспитательной части колонии Полюдова и администрации колонии в целом в изоляторе для несовершеннолетних никакой воспитательной работы с ребятами не велось, а культивировались обычаи преступного мира... Все указанные факты явились результатом плохого состояния политико-воспитательной работы, совершенно неудовлетворительного состава воспитателей и преподавателей этой колонии. Учебно-воспитательную часть колонии возглавлял бывш. провокатор Полюдов, его ближайшие сотрудники по учебно-воспитательной части систематически пьянствовали. Преподавательский состав школы в большинстве своем состоит из осужденных за контрреволюционные преступления. Политической проверки преподавательского состава не производилось. Среди воспитанников на протяжении второй половины 1935 г. имел место ряд антисоветских проявлений (рисование Фашистской свастики на тетрадях и друг. предметах, изготовление из носового платка фашистского флажка с контрреволюционной надписью и т. п.). На эти факты руководством колонии должного внимания обращено не было".

Выбор и наказание виновных также вполне соответствовали духу времени.

"Начальника колонии Видемана,— сообщал Вышинский,— я счел возможным суду не предавать, учитывая его добросовестную работу на Беломорканале и тяжелые условия, в которых протекала его деятельность в колонии вследствие отсутствия должного руководства и помощи со стороны руководства Белбалтлагерей. В дисциплинарном порядке приказом по Белбалткомбинату Видеману объявлен строгий выговор с предупреждением. Одновременно мною поставлен перед т. Ягода вопрос о привлечении к дисциплинарной ответственности начальника Белбалт.лагерей тов. Успенского и начальника культурно-воспитательного отдела т. Захарова, о скорейшей замене начальника колонии "Надвоицы" Видемана, как не справившегося с работой, и о пересмотре всего состава учебно-воспитательной части колонии".

Процесс революционного перевоспитания малолетних преступников иногда доверяли прошедшим лагерную перековку контрреволюционерам

Фото: Росинформ, Коммерсантъ

Под приговор суда попали только бывший провокатор Полюдов и старший руководитель Александров, да и они сначала легко отделались — их приговорили к двум годам условно. И лишь после вмешательства прокуратуры СССР Полюдов отправился в лагерь на три года, Александров — на два. А вся система продолжала существовать в неизменном виде, и в 1940 году в описании лагерей и колоний ГУЛАГа, подготовленном для внутреннего использования в НКВД, с гордостью отмечалось:

"Действующие в системе ГУЛАГа 162 приемника-распределителя за четыре с половиной года своей работы пропустили 952 834 подростка... В настоящее время в системе ГУЛАГа действуют 50 трудовых колоний закрытого и открытого типа... С момента решения ЦК ВКП(б) и СНК через трудовые колонии пропущено 155 506 подростков в возрасте от 12 до 18 лет, из которых 68 927 судившихся и 86 579 не судившихся... На 1 марта 1940 года в колониях ГУЛАГа насчитывалось 4126 пионеров и 1075 членов ВЛКСМ".

"Разложившиеся дети являются опасной заразой"

В отчете НКВД приводились многочисленные цифры, призванные свидетельствовать об успехах ведомства в работе с молодыми правонарушителями. К примеру, там говорилось, что "за 1939 год трудовые колонии ГУЛАГа для несовершеннолетних выполнили производственную программу на 169 778 тыс. рублей, преимущественно по изделиям широкого потребления".

Но вот подсчет того, сколько воспитанников из малолетних преступников стало профессиональными, а сколько погибло, не проводился. НКВД, как позже отмечалось в многочисленных исследованиях, являлось прежде всего производственным, а не воспитательным ведомством. Поэтому главным результатом всей проделанной работы оказалось то, что, как только в стране наступил новый кризис — война, молодежная преступность вновь превратилась в проблему, причем настолько острую, что детский писатель Корней Чуковский в 1943 году писал Сталину:

"Глубокоуважаемый Иосиф Виссарионович! После долгих колебаний я наконец-то решился написать Вам это письмо. Его тема — советские дети. Нужно быть слепым, чтобы не видеть, что в огромном своем большинстве они благородны и мужественны. Уже одно движение тимуровцев, подобного которому не существует нигде на земле, является великим триумфом всей нашей воспитательной системы. Но именно потому, что я всей душой восхищаюсь невиданной в истории сплоченностью и нравственной силой наших детей, я считаю своим долгом советского писателя сказать Вам, что в условиях военного времени образовалась обширная группа детей, моральное разложение которых внушает мне большую тревогу. Хуже всего то, что эти разложившиеся дети являются опасной заразой для своих товарищей по школе".

Автор детских страшилок про Бармалея и Тараканище Корней Чуковский не предполагал, что некоторые дети окажутся куда страшнее героев его сказок, и предлагал их школьное обучение заменить содержанием в трудколонии

Фото: РГАКФД/Росинформ

Корней Иванович, мягко говоря, кривил душой. Когда после рассмотрения его письма в московские школы для проведения проверки направили ответственных работников аппарата ЦК ВКП(б), выяснилось, что пионерская организация, по сути, перестала существовать и вся работа свелась к проведению время от времени пионерских линеек. А масштабы тимуровского движения оказались сильно преувеличены. Но в чем Чуковский безусловно был прав, так это в том, что школы не справляются с малолетними правонарушителями.

"Школьные коллективы,— писал он Сталину,— далеко не всегда имеют возможность избавиться от этих социально опасных детей. Около месяца назад в Машковом переулке у меня на глазах был задержан карманный вор. Его привели в 66-е отделение милиции, и там оказалось, что этот вор-профессионал, прошедший уголовную выучку, до сих пор как ни в чем не бывало учится в 613-й школе! Он учится в школе, хотя милиции отлично известно, что он не только вор, но и насильник: еще недавно он ударил стулом по голове свою мать за то, что она не купила ему какой-то еды. Фамилия этого школьника Шагай. Я беседовал о нем с директором 613-й школы В. Н. Скрипченко, и она сообщила мне, что он уже четвертый год находится во втором классе, попрошайничает, ворует, не хочет учиться, но она бессильна исключить его, так как РайОНО возражает против его исключения. Я не осмелился бы писать Вам об этом случае, если бы он был единичным. Но, к сожалению, мне известно большое количество школ, где имеются социально опасные дети, которых необходимо оттуда изъять, чтобы не губить остальных. Вот, например, 135-я школа Советского района. Школа неплохая. Большинство ее учеников — нравственно здоровые дети. Но в классе 3 "В" есть четверка — Валя Царицын, Юра Хромов, Миша Шаковцев, Апрелов, представляющая резкий контраст со всем остальным коллективом. Самый безобидный из них Юра Хромов (с обманчивой наружностью тихони и паиньки) принес недавно в класс украденную им женскую сумочку. В протоколах 83-го отделения милиции ученики этой школы фигурируют много раз. Сережа Королев, ученик 1-го класса "В", занимался карманными кражами в кинотеатре "Новости дня". Алеша Саликов, ученик 2-го класса "А", украл у кого-то продуктовые карточки. И т. д. и т. д.".

Написал Чуковский и о том, что также подтвердила проверка ЦК,— милиция с детской преступностью если и боролась, то не справлялась:

"Стоит провести один час в детской комнате любого отделения милиции, чтобы убедиться, как малоэффективны те меры, которые находятся в распоряжении милицейских сержантов,— большей частью комсомолок 17-летнего возраста. Комсомолки работают очень старательно, с большим педагогическим тактом, но вряд ли хоть один вор перестал воровать оттого, что ему в милиции прочитал наставление благородный и красноречивый сержант".

Писатель предлагал предпринять срочные и радикальные меры:

"Как бы я ни возмущался проступками этих детей, я никогда не забываю, что в основе своей большинство из них — талантливые, смышленые, подлинно советские дети, которых нельзя не любить. Они временно сбились с пути, но еще не поздно вернуть их к полезной созидательной работе. Для их перевоспитания необходимо раньше всего основать возможно больше трудколоний с суровым военным режимом типа колонии Антона Макаренко. Режим в этих колониях должен быть гораздо более строг, чем в ремесленных училищах. Основное занятие колоний — земледельческий труд. Во главе каждой колонии нужно поставить военного. Для управления трудколониями должно быть создано особое ведомство, нечто вроде Наркомата безнадзорных детей. В качестве педагогов должны быть привлечены лучшие мастера этого дела, в том числе бывшие воспитанники колонии Макаренко. При наличии этих колоний можно произвести тщательную чистку каждой школы: изъять оттуда всех социально опасных детей и тем спасти от заразы основные кадры учащихся. А хулиганов — в колонии, чтобы по прошествии определенного срока сделать из них добросовестных, дисциплинированных и трудолюбивых советских людей! Может быть, мой проект непрактичен. Дело не в проекте, а в том, чтобы сигнализировать Вам об опасности морального загнивания, которая грозит нашим детям в тяжелых условиях войны. Прежде чем я позволил себе обратиться к Вам с этим письмом, я обращался в разные инстанции, но решительно ничего не добился".

"Милиция разгуливает по рынку и ничего не видит"

Немногого смогла добиться и милиция, несмотря на помощь и поддержку на самом высоком уровне. Как отмечалось в докладе о результатах проверки московских школ сотрудниками ЦК ВКП(б), главной причиной преступности несовершеннолетних была безнадзорность детей. У подавляющего большинства родители либо воевали, либо работали и находились на заводах и фабриках на казарменном положении. Так что предпринять ничего радикального власти не смогли.

Четырехчасовой рабочий день оставлял малолетним правонарушителям достаточно времени на учебу, перевоспитание или новые преступления

Фото: РГАКФД/Росинформ

Мало того, из-за роста хулиганства и грабежей дети начали для самозащиты сплачиваться в дворовые группы, некоторые из которых со временем под влиянием взрослых уголовников нередко превращались в воровские и даже бандитские шайки.

С окончанием войны никаких радикальных перемен не произошло. Беспризорность, безнадзорность и детская преступность ничуть не уменьшились. В многочисленных документах НКВД, ВЛКСМ и местных партийных и советских органов говорилось, что причиной нового ухудшения ситуации стала амнистия в ознаменование победы, в результате которой на свободе оказалось множество неперековавшихся преступников, оказывающих тлетворное влияние на неокрепшие детские умы.

При этом авторы документов как-то забывали о том, что в 1946-1947 годах в стране вновь начался голод и люди были вынуждены добывать пищу всеми возможными способами. И поскольку жесточайший дисциплинарный режим на предприятиях, введенный перед войной, так и не отменили (см. материал "Осуждено за прогулы 40,7% рабочих" в N 16 за 2010 год), дети по-прежнему оставались без присмотра родителей. Правда, теперь безнадзорные дети, особенно в Москве, от насильственных преступлений перешли к другому виду правонарушений — спекуляции.

Вовлеченность малолеток в незаконную торговлю власти отмечали еще во время войны — тогда в столице дети главным образом перепродавали билеты в кино. Они по утрам скупали все билеты на самые востребованные — вечерние сеансы, а затем перепродавали их по два-три номинала. В отчете сотрудников ЦК отмечалось, что в Москве есть несколько чрезвычайно богатых подростков, которые не только торгуют сами, но и стали нанимать сверстников для увеличения оборота. Причем строгие запреты на продажу "вечерних" билетов несовершеннолетним ни к чему не привели.

После войны изменилось только одно: резко расширился ассортимент товаров, которые, нарушая советские законы, перепродавали дети. Современники писали, что у входа на любой рынок Москвы рядами стоят торгующие девочки. Самым ходовым товаром считались дрожжи и продовольственные карточки. Причем масштабы торговли крадеными карточками были настолько велики, что в итоге стали предметом обсуждения на совещании по борьбе с уголовной преступностью, проходившем в Москве в декабре 1945 года. Представитель Мосгорсуда Кузнецова рассказывала о подростках:

"Они торгуют чем угодно, начиная от карточек, которыми торгуют почти в открытую. Я вернулась недавно из дома отдыха, куда нужно было сдавать литерную карточку (на дополнительный паек руководящих работников.— "Власть") помимо других. Там были некоторые работники, не обладающие литерными карточками, так они их покупали... Милиция разгуливает по рынку и ничего не видит, видит какую-нибудь женщину, которая свои пол-литра водки продает, а подростки безнаказанно торгуют. С этим надо что-то делать".

Говорила Кузнецова и о вопиющих случаях детских уголовных преступлений:

"Примерно 2 года тому назад мы судили одного подростка N. ему было около 14 лет, ему дали условное осуждение. Спустя некоторое время его судили в деле группового изнасилования. Когда выносился приговор, оказалось, что он ушел из зала суда, так как не был под стражей. Через год к нам поступило дело N и X. У них было 37 обнаруженных краж, в которых они признались, и 27 необнаруженных. Я его спрашиваю: "Скажи, где же ты находился этот год?" Так как родители не знали, где он находится. Я, говорит, из суда пошел в кино "Повторный" (а нужно сказать, что кино "Повторный" почти что притон для несовершеннолетних преступников) и встретил там X, мы договорились, пошли вместе, совершили кражу, а где жили этот год — на чердаке, говорит, дом не знаю, но на Новинском бульваре. Эта пара совершала кражи на сумму, можете себе представить какую, если они в день проживали от 3 до 5 тыс. руб., покупали вино и сладости в коммерческом магазине".

"Завела в пустой вагон электропоезда и убила"

Значительное число преступлений совершалось детьми и подростками в последующие годы. В 1951 году Министерство госбезопасности СССР, в чьем ведении тогда находилась милиция, информировало Министерство просвещения РСФСР:

"Имеют место неединичные случаи, когда учащиеся совершают тяжкие преступления:

26 марта 1950 года в гор. Ленинграде на вечере учащихся школ Октябрьского района на почве хулиганских побуждений произошла драка, во время которой ученик 9-го класса школы N 252 Уваров убил ножом ученика 256-й школы Малкина, нанес ножевое ранение ученику той же школы Бакмендо, члену ВЛКСМ, и рабочему Металбытконторы Кальманович. Уваров привлечен к уголовной ответственности.

Дети, не знакомые с жизнью своих беспризорных сверстников, действительно могли сказать искреннее «спасибо». Только не товарищу Сталину, а судьбе

Фото: РГАКФД/Росинформ

16 июня 1950 года в пригороде Уфы Башкирской АССР ученик школы N 12 Маяков Николай, 11-ти лет, собирал ягоды. Туда же пришли ученики той же школы — Мукминов и Фатыхов, оба 1936 года рождения, которые, поссорившись с Маяковым, убили его палкой, а труп бросили в реку. Мукминов и Фатыхов преданы суду.

9 сентября 1950 года в Николаевском районе Ростовской области учащиеся местной школы — Русаков, Прудников, Вифлянцев и Старичков, все 1936 года рождения, изнасиловали Мельникову Анну, 10-ти лет. Все четверо привлечены к уголовной ответственности.

В г. Уфе Башкирской АССР ликвидирована группа воров в числе шести человек. 26 ноября 1950 года участники этой группы изнасиловали 14-тилетнюю девочку Берзину и заразили ее венерической болезнью. Преступники арестованы. Больным венерической болезнью оказался ученик школы N 10 Валлиулин Харис, 1934 года рождения".

В том же докладе приводились и совершенно вопиющие факты:

"Отдельные работники районных отделов народного образования не проявляют тревоги за судьбы безнадзорных детей, занимаются волокитой при определении их на работу и в детские дома. В 1946 году в Кировский отдел народного образования г. Москвы был представлен материал для направления в детский дом Осетровой Светланы. 1940 года рождения. С семилетнего возраста Светлана стала уходить из дома, разъезжать по городам Советского Союза и заниматься попрошайничеством. В Москве она задерживалась милицией большое количество раз, однако районный отдел народного образования в детский дом ее не определил. В августе 1950 года на Ярославском вокзале Светлана познакомилась с женщиной, тоже занимавшейся нищенством, и взяла у нее трехлетнего мальчика, чтобы собирать вместе с ним подаяние. Не найдя матери ребенка на месте, Светлана держала его при себе 3 дня, а затем завела в пустой вагон электропоезда и убила. Отец Светланы работает на железной дороге проводником пассажирских поездов дальнего следования. От дальнейшего воспитания дочери отказывается. Районный отдел народного образования и после этого никаких мер к устройству Осетровой Светланы не принимает".

Однако в целом складывалось ощущение, что все ведомства, как обычно, перекладывали ответственность за неразрешимую проблему друг на друга. Милиция докладывала, что школы недостаточно занимаются воспитательной работой, а педагоги сообщали, что милиция недостаточно борется с малолетними уголовниками. А о том, что решения проблемы не видно, свидетельствовали многочисленные документы. Трудных детей устраивали в школы и детдома, но воровать от этого они не прекращали. В докладе министра госбезопасности Виктора Абакумова в ЦК ВКП(б) по итогам 1950 года говорилось:

"Если в 1948 году за уголовные преступления было привлечено к ответственности 1040 учащихся и воспитанников в возрасте 12-16 лет, что составляло 11% от общего числа малолетних правонарушителей, то в 1949 году к уголовной ответственности привлечено 1700 школьников и воспитанников, или 28% от общего количества преступников того возраста... В гор. Москве двоюродные братья Елисейкины — Анатолий, ученик 6 класса школы N 274, и Михаил, ученик 3 класса школы N 265, часто не посещали школу, ходили на рынки и по магазинам. В октябре 1949 года они совершили кражу театральных билетов из кассы филиала Большого театра, которые с помощью своей бабушки продали".

Со временем статистика детской преступности менялась к лучшему, но количество юных правонарушителей продолжало оставаться впечатляющим. В 1951 году МГБ привело цифры за 1950 год и первую половину следующего года: "в течение полутора лет за уголовные преступления и различные правонарушения задерживалось 510 647 несовершеннолетних".

И снова виновных в сложившейся ситуации искали во всех министерствах и ведомствах. Но в общем-то всем было очевидно, что детскую и подростковую преступность вызывает голод и нищета.

"Как установлено,— писал в одном из докладов Абакумов,— совершению преступлений во многом способствует то обстоятельство, что по вине администрации отдельных учебных заведений и предприятий для учащихся и молодых рабочих создаются ненормальные бытовые условия: общежития не благоустроены, неудовлетворительно организовано питание, ремонт одежды, обуви и банно-прачечное обслуживание".

Эта истина подтверждалась потом многие и многие годы. Как только материальный уровень граждан СССР поднимался, в стране появлялись города и веси, где молодежная преступность снижалась. Но при наступлении спада уровня жизни она возвращалась на прежний уровень или била все новые и новые рекорды. И именно это и есть тот фольклор, который следует изучать. В особенности госчиновникам.