Клондайк московского нотариата

Трудно представить себе земского врача Антона Чехова, который вместо того, чтобы реанимировать умирающего ребенка, торгуется с его мамой. Или священника Александра Меня, который, прежде чем начать исповедь отходящего в мир иной, спрашивает его про гонорар. Но большинство нотариусов ведут себя именно так, а ведь они — фактически душеприказчики, которым государство доверило исполнять очень важные функции, позволив на этом неплохо зарабатывать.

Рвач-нотариус ничем не отличается от таксиста-вымогателя, заламывающего “три счетчика”. Доводы те же: ехать далеко, кончается рабочий день и т.п. Он торгуется по-черному там, где торговаться нельзя, поскольку закон четко регламентирует все тарифы и расценки.

Своя нотариальная контора в Москве — настоящий клондайк. Чтоб золотая жила не иссякла, служители закона пускаются во все тяжкие. Вплоть до вопиющего беззакония...

Во всем мире это одна из самых уважаемых профессий. Им пожимают руку президенты страны, уважают коллеги и доверяют обычные граждане. Нотариус не просто стоит на страже закона, он делает все, чтобы конфликтующие стороны ушли с миром, а не заваливали прокуратуры и суды исками.

Получить пропуск в страну миллионеров (нотариусы везде — люди очень состоятельные) можно, лишь выиграв конкурс. Это непросто, но игра стоит свеч.

Чтобы стать нотариусом в Москве, недостаточно иметь красный диплом и безупречную профессиональную репутацию. Это даже мешает во многих случаях, например — давать взятки. А между тем сейчас без денег или родственно-интимных связей нотариусом в столице не станешь. Об этом “МК” рассказал два месяца назад (см. “По прозвищу “Заверь”, “МК” от 14.11.2005 г.). Мы даже не думали, что эта тема затрагивает все слои общества — от миллионеров до пенсионеров. Тем более, начиная свое расследование, не подозревали, в какое болото угодили...

Скандал грянул в октябре прошлого года, когда стали известны результаты последнего конкурса на должность нотариуса. В списке “счастливчиков” оказались сплошь соискатели с громкими фамилиями.

Конкурсная комиссия состояла наполовину из госслужащих Росрегистрации по Москве (глава Александр Буксман) и столичных нотариусов из Московской городской нотариальной палаты (МГНП, глава Виктор Репин).

Возглавлял конкурсную комиссию Александр Буксман. Его жена, Ирина, не работавшая с 1996 года, с легкостью обошла конкурентов. Среди победительниц оказалась и 67-летняя Людмила Радченко, жена зампредседателя Верховного суда РФ Владимира Радченко.

Дело в том, что нотариусов на всю Москву — 700 человек, в год освобождается 15—20 должностей. Поскольку нотариус — пожизненный статус, лишиться должности можно лишь по решению суда или сложив полномочия. С завидной регулярностью, из года в год, на конкурсах побеждают сплошь дети и жены высокопоставленных чиновников, нотариусов и влиятельных сотрудников правоохранительных органов.

Галина Кремлева, проработавшая 25 лет следователем и 8 лет и.о. нотариуса, и Инна Ермошкина, специалист с двумя высшими образованиями, написавшая не одну научную работу о деятельности нотариата и работающая сейчас над диссертацией по теме нотариата, впервые в истории проведения конкурсов не побоялись оспорить их итоги в суде и в правоохранительных органах.

После публикации в “МК” на этих женщин обрушился шквал звонков, угроз и предложений “поговорить”.

Больше всех настаивала на встрече некая девушка, которая представилась журналисткой из МВД. Женщины встретились, незнакомка предъявила какое-то удостоверение (позже выяснилось, что ни такого журнала, ни такой журналистки не существует), поговорили “за жизнь”.

— Заберите ваши заявления из судов и опровергните все, что рассказали в “МК”. Скажите, что вас заставили это сделать. За это вы победите в следующем конкурсе и станете нотариусами, — после нескольких часов хождения вокруг да около предложила она. А когда Кремлева и Ермошкина отказались, поинтересовалась, не боятся ли они, что их... “с семьями и детьми сожгут в печах”?

Атака в лоб захлебнулась. Пришлось идти на штурм с флангов — попытаться найти подход к журналисту.

— Нам надо обязательно встретиться, поверьте, это не телефонный разговор, — представившись президентом некой Академии проблем безопасности для бывших сотрудников спецслужб, настаивала незнакомая дама, названивая в редакцию. Дама сообщила, что сидит на Лубянке (где ж еще!) и пришлет за мной машину, чтобы я не заблудилась. Насчет темы предстоящей беседы она так и не раскололась.

…Один за другим, без досмотра документов, поднимались шлагбаумы, пока присланная “Ауди” не остановилась возле двухэтажного особняка, сбоку от знаменитого серого здания. Поговорив для приличия на посторонние темы, дама с Лубянки приступила к вербовке.

— Это очень богатые люди, они решат все ваши материальные проблемы, — не жалела она красок, расписывая прекрасное и очень обеспеченное будущее. Взамен требовалось немного: показать текст, дабы серьезные товарищи могли над ним поработать. А лучше — вообще ничего не писать, поскольку заинтересованные лица не любят скандалов. Дама с Лубянки советовала не стесняться, называя сумму, ибо любой торг здесь уместен.

Прошло несколько дней, и к Инне Ермошкиной напросилась на встречу еще одна “журналистка”, на этот раз якобы из МИДа. Предложила оформлять недвижимость на Рублевке, оставшуюся ей после папы-генерала, с гонораром 50 на 50. И бесплатный офис в центре в придачу. Вместе с “журналисткой” они попили чайку и слегка перекусили, от предложения Инна отказалась.

А на следующий день Ермошкина попала в реанимацию — с неизвестной аллергической реакцией (врачи так и не поняли, что это было, поставив в графе “диагноз” прочерк). Едва она пришла в себя, как ей позвонила давешняя “корреспондентка” и участливо спросила: “Как ваше здоровье, Инна Олеговна?”

Странные звонки продолжались и дальше. Инна обратилась за помощью на Петровку, 38, в отдел по защите свидетелей. Там ей посочувствовали и сказали, что охраняют граждан лишь в рамках уголовного дела. Но Симоновская прокуратура, проводившая проверку по фактам, изложенным в “МК”, возбуждать уголовное дело не торопилась, а в конце и вовсе отказалась.

Городская прокуратура это решение отменила, и в конце декабря материалы оказались в прокуратуре Юго-Западного округа. Там сейчас возбуждено уголовное дело №334488 сразу по двум статьям УК РФ: ч. 4 ст. 290 (получение взятки в крупном размере; наказание — от 7 до 12 лет) и ч. 1 ст. 286 (превышение должностных полномочий; наказание — до 4 лет). Чем все это кончится — неизвестно. Впрочем, начальник отдела по контролю в сфере адвокатуры и нотариата Росрегистрации по Москве г-н Леонтьев заявил Ермошкиной, что это уголовное дело полетит в корзину.

Наивным Кремлевой и Ермошкиной, решившим стать нотариусами без денег и связей, было невдомек, что у членов конкурсной комиссии свои виды на дефицитные места. И если ответственный государственный чиновник Александр Буксман “подсобил” пусть не компетентному, но такому родному человеку — законной жене, то президентом Московской городской нотариальной палаты Виктором Репиным двигали высокие мотивы — любовь. Чтобы покорить сердце молодой прелестницы, дедушка Репин, забыв на время о жене, сыне-нотариусе и внуках, похоже, использовал свое главное оружие — служебное положение.

В прошлый раз мы не знали, за какие заслуги, проработав всего год методистом в МГНП, Елена Борунова с легкостью победила на конкурсе и стала нотариусом города Москвы. Теперь — знаем.

Потерпи разок-другой!

Ей 25, ему давно за 60. Впрочем, любви все возрасты покорны. Любви к деньгам — тем более. На кону и правда было немало: офис в хорошем районе, престижная работа — доходное место.

…Жизнь в Ивановской области уныла и безрадостна. Даже если ты дочка председателя Ивановского гарнизонного военного суда и не знаешь отказа ни в чем. У Лены все шло как по маслу: учеба на юрфаке Ивановского госуниверситета, пышная свадьба с перспективным мальчиком из своего же вуза, у которого мама — нотариус. Потом стажировка в нотариальной конторе свекрови, работа в банке.

Молодые в родном городке задерживаться не собирались, вскоре Олег поступил в аспирантуру НИИ прокуратуры, и они переехали в Москву. Мыкаться по чужим углам Боруновым не пришлось — родители купили им однокомнатную квартиру. А следом — “трешку” в центре. Папе — военному судье ради семейного счастья дочери в далекой столице 65 тысяч долларов было не жалко.

Нормальная семейная жизнь продлилась три года.

— Лена устроилась на работу в МГНП, стала поздно возвращаться домой. На мой вопрос “где была?” только смеялась. Я понял, что у нее кто-то есть. Потом она и вовсе могла не прийти ночевать, — вспоминает Олег. — А однажды проболталась про высокого покровителя, благодаря которому получит от жизни все.

Как выяснилось, ее избранником оказался Виктор Репин — солидный человек, профессор, без пяти минут заслуженный юрист РФ (документы на его представление ждут подписи президента). Узы Гименея, крепко привязывавшие их к своим половинам, не помешали вдруг вспыхнувшему чувству. Частная жизнь граждан охраняется законом, и мы ни в коем случае не стали бы обсуждать адюльтер пожилого руководителя нотариата и молодой соискательницы высокого звания, не проработавшей по юридической специальности ни дня, если бы их личные отношения не приобрели общественный характер…

Новый, 2005 год супруги Боруновы еще встречали вместе. А 3 января Лена исчезла вместе со своим загранпаспортом, и сразу же обнаружилась пропажа сберкнижки на имя Олега.

— Оказывается, ее родители знали, куда и с кем она уехала. Она и сама прислала мне эсэмэску: “Улетаю в Черногорию. Давай отдохнем друг от друга”. Я знал, что жена отдыхала с Репиным в Черногории. Они выбирали место под строительство многоквартирного дома. Вернувшись домой, в особые объяснения не вдавалась: “Если я буду его любовницей, меня назначат нотариусом. Потерпи разок-другой, от тебя не убудет”, — вспоминает те “веселые” денечки Олег Борунов.

Сразу после измены жены он подал на развод. А потом позвонил в банк и узнал, что деньги с его счета исчезли.

— Выяснилось, что еще до загранпоездки Лена приехала в Иваново, поговорила с подружками из банка, где раньше работала, — продолжает Борунов. — А потом подделала мою подпись и сняла все до копеечки.

По факту мошенничества даже было возбуждено уголовное дело (ч. 2 ст. 159 УК РФ: мошенничество с причинением значительного ущерба гражданину; наказание — срок до 5 лет), которое через три месяца было прекращено. Думаю, не последнюю роль в этом сыграл папа-судья. Ведь в случае осуждения дочери он сам мог остаться без судейской мантии.

Казалось бы, ее бойфренда Виктора Репина, влиятельного члена конкурсной комиссии, могла бы насторожить странная для будущего нотариуса ситуация с подделкой чужой банковской подписи. Но любовь, видно, притупила бдительность немолодого Ромео. А может, он и не знал о похождениях Джульетты. Впрочем, чего не сделаешь ради любимой... Ведь в действиях Репина можно усмотреть и злоупотребление полномочиями (ст. 201 УК РФ: использование лицом, выполняющим управленческие функции... своих полномочий... в целях извлечения выгод и преимуществ для себя или других лиц; наказание — срок до трех лет).

“Псих? Ни за какие деньги!”

И вот новоиспеченный нотариус города Москвы Елена Петровна Борунова обзавелась офисом в “Сокольниках” и приступила к работе. 59-летний инвалид 1-й группы Олег Попов решил переоформить свидетельство на могилу — в ней похоронены его сын, погибший в автокатастрофе, и бабушка. Не тут-то было: обзвонив с десяток нотариальных контор и услышав, во сколько ему обойдется приезд нотариуса и сама доверенность — от трех до пяти тысяч рублей, — тяжело больной человек едва не слег. Если бы он уже не был лежачим больным, то слег бы наверняка: пенсия по инвалидности у Попова составляет 3276 рублей, т.е. всего лишь на 276 рублей больше, чем минимальный тариф, который ему объявляли.

У Попова все было рассчитано до копейки. Доверенность — по гостарифу — стоит 200 рублей. Выезд на дом — 1,5 тарифа. Для инвалидов по закону 50 процентов скидка. Итого — 150 рублей. Сознание инвалида едва не помутилось: как какой-нибудь олигарх, он должен был переплачивать в 20-кратном размере за необходимый документ.

— Отец из-за болезни весит 185 килограммов, чувствует себя плохо, с постели почти не встает. Его единственное желание — быть похороненным рядом с сыном, — рассказывает дочь Попова. — Нотариус Борунова сказала, что поедет к нему домой за три тысячи, а когда я привезла затребованные ею документы, внезапно передумала. Мол, на визит к вашему инвалиду нет времени. И вообще никуда не поеахала — видно, решила, что продешевила.

С точки зрения закона действия Боруновой могут расцениваться как отказ от совершения нотариальных действий. За это вообще-то и лицензии лишиться можно. Впрочем, за свою лицензию г-жа Борунова, похоже, не беспокоится — пока г-н Репин возглавляет палату и ее место в его сердце не занято другой, более молодой претенденткой, ей это не страшно. Вот и за консультации граждан она берет от 500 до 1500 рублей (в зависимости от сложности, как написано на стенде в ее конторе), хотя в Налоговом кодексе госпошлина за это вообще не предусмотрена. Красивая жизнь в Москве стоит недешево.

Айрат Валиев раньше и не подозревал, что поиск нотариуса в Москве может превратиться в увлекательную игру под названием “кто больше?” Три недели (!) он потратил на то, чтобы найти нотариуса, который бы согласился поехать в психоневрологический интернат, где уже четыре года живет его недееспособный брат, чтобы оформить ту же доверенность. Пять, семь, десять тысяч рублей, “ни за какие деньги!” — такие ответы он слышал от представителей уважаемой профессии. В итоге объездил пол-Москвы, и все без толку. Та же нотариус Борунова мотивировала свой отказ тем, что не обслуживает этот район. “У нас разделение по районам”, — сказала она уже отчаявшемуся Айрату. Елена Борунова, видно, до сих пор не в курсе, что для столичного нотариуса нотариальный округ — вся Москва.

— После смерти отца нам остался участок, обычные шесть соток в не самом престижном районе, да еще на троих с братом и матерью. Люди мы пожилые, больные, обрабатывать землю некому, а тут покупатель объявился, — вспоминает г-н Валиев. — В 26-м ПНД, где живет мой брат, председателем опекунского совета является главврач. По приказу Минздрава он не имеет права вывозить за территорию ПНД уставные документы, а без них доверенность не оформишь и участок не продашь. А ехать в ПНД никто не хочет или заламывают такие суммы, что волосы дыбом встают!

Если нотариуса привозят к клиенту на своем транспорте, то доверенность стоит 300 рублей. Промучившись почти месяц, Валиев на личном опыте убедился, что официальные тарифы некоторым московским нотариусам не указ. В конце концов доверенность он все же оформил. Правда, обошлась она ему в 3,5 тысячи. Валиев еще радовался как ребенок, что так дешево отделался.

Впрочем, то, что позволено одним, для других означает конец карьеры. Недавно МГНП обратилась в суд о лишении полномочий нотариуса Екатерины Лиясовой. За то, что она систематически завышала тарифы на выезде.

Дочь за отца

Визит в нотариальную контору г-на Ефимова, члена правления МГНП, расположенную в гостинице “Россия”, для двух подруг вообще закончился слезами и синяками. Женщины всего лишь хотели оформить договор на безвозмездное пользование квартирой.

— Мы сразу спросили: “Сколько это стоит?” — “500 рублей”. Мы и согласились, — рассказывает Маргарита Конохова. — И вот читаем уже готовый договор, расписываемся в реестре. Все правильно, 500 рублей, как и договаривались. А следом суют второй реестр, где совсем другая сумма — еще две тысячи. Это, говорят, за технические работы — а что, мы вам его бесплатно набирали на компьютере?! Мы отказались от их “услуги”.

Ха! Так их и отпустили!.. “Или платите две “штуки”, или с вами будут говорить по-другому”, — работники конторы сначала не захотели отдавать им паспорта, а потом и вовсе вызвали охрану. Конохова убежала, а ее 50-летнюю подругу скрутили, как матерую уголовницу.

“Караул! Помогите! Да что же это такое!!!” — вырываясь из цепких церберских лап, на всю гостиницу кричала несчастная. Сработало.

На следующий день они пошли в другую нотариальную контору. И оформили договор. За 500 рублей, как это и стоит. Кстати, за такие же “услуги” — получение гонорара, не оформив нотариального действия, — МГНП направила в суд ходатайство о лишении нотариуса Андрея Новикова полномочий. Сколько бы в ту же МГНП клиенты ни жаловались на завышенные тарифы самого Виктора Ефимова, дружба с Репиным, наверное, делает свое дело. И г-н Ефимов продолжает “драть три шкуры”. Правда, отчаянные граждане сейчас обжалуют его незаконные действия в Тверском суде.

Недалеко от папы ушла и дочка — тоже нотариус города Москвы. Елена Ефимова сидит, как и папа, в центре, в гостинице “Украина”. И, как и папа, устанавливает “свои” тарифы, далекие от тех, что в Налоговом кодексе. К тому же записывает их в два реестра (дело сейчас находится в Дорогомиловском суде) — в один пишет сто и сто рублей, а в другой — двести и двести. А на самом деле берет 500 — за доверенность, которая стоит 200 рублей. Интересно, какой из реестров она показывает налоговикам? Впрочем, МГНП, проверив профессиональную деятельность Елены Ефимовой в 2005 году, признала ее работу удовлетворительной. Отец Ефимовой — член правления МГНП.

Впрочем, до папы ей пока далеко. Г-н Ефимов пишет в реестре два раза по 100 рублей за две доверенности, а берет две тысячи. “Тариф выходного дня” — вот и все объяснение.

Уклонение от налогов (ст. 198) и мошенничество (ст. 159) — так эти действия квалифицирует УК РФ.

Брать или не брать — вот в чем вопрос. Плата за технические работы в Налоговом кодексе не предусмотрена. Часть нотариусов ее берет, часть — нет. Федеральная нотариальная палата в своих рекомендациях говорит четко: брать нельзя. Ивановский нотариус Жанна Сергашева погорела на том, что заставляла клиентов оплачивать технические работы. Суд обвинил ее в мошенничестве в крупном размере (ч. 3 ст. 159 УК РФ) и приговорил к четырем годам лишения свободы.

Ивановский нотариус действовала на свой страх и риск. Правление МГНП во главе с Репиным аналогичные преступные действия ставит на нормативную основу. В форме рекомендаций. Так, например, тариф за удостоверение брачного договора предусмотрен в 500 рублей, а за техническую работу рекомендуется брать еще две тысячи — т.е. в четыре раза больше, чем сам тариф. С каких это пор труд простой машинистки ценится дороже услуг высококвалифицированного юриста? Изучив рекомендации правления МГНП, прокуратура Москвы могла бы вспомнить, что законы в стране должны применяться единообразно, об этом еще Ленин говорил. Контролировать же московскую палату со стороны государства должен небезызвестный нам глава Росрегистрации по Москве Александр Буксман, счастливый муж победительницы последнего конкурса нотариусов.

Впрочем, сам председатель МГНП г-н Репин, с чьей легкой руки “под статью” подводятся все московские нотариусы, действует прямо наоборот — его контора завлекает клиентов солидных кредитных учреждений именно тем, что за технические работы вообще ничего не берет. Достаточно, чтобы в твои силки попала одна “крупная дичь” (например, солидный банк) — и не придется стрелять по воробьям.

— МГНП для нас — терра инкогнита, наших ревизоров туда даже на порог не пускают, — говорит президент Федеральной нотариальной палаты Евгений Клячин. — Хотя мы должны раз в четыре года проверять каждую палату субъектов РФ. Более того, МГНП и членские взносы уже несколько лет не платит. Точнее, сами нотариусы выплачивают их регулярно, а вот руководство свою обязанность не исполняет. И нам приходится с ними постоянно судиться.

На прошлой неделе Верховный суд РФ обязал МГНП выплатить за 2001 год в Федеральную нотариальную палату в качестве членских взносов 24 миллиона рублей. Судебное разбирательство по остальным годам продолжается.

Интересно, куда же девались членские взносы, вовремя уплаченные добросовестными московскими нотариусами в свою палату? Где они крутятся и кто снимает с них проценты?

“Научите, как заработать побольше денег!” — этот вопрос самый популярный в специализированной интернет-конференции для работников нотариата (чужих там не бывает). Например, нотариус Илья Радченко (папа — зампред Верховного суда РФ Владимир Радченко, мама — нотариус Людмила Радченко, победительница последнего скандального конкурса) советует коллегам “с пожилых и инвалидов брать поменьше, а драть с фирмачей” (авторская лексика сохранена. — Е.М.). Вообще, Илье Радченко впору дать медаль как передовику производства. По его словам, за 2005 год он умудрился совершить аж 60 тысяч нотариальных действий! И это при 40-часовой рабочей неделе! Вычтем отпуск, выходные и праздники и получим, что в час он совершает как минимум 37 нотариальных действий, т.е. тратит на каждого клиента меньше двух минут. За считанные секунды он и выслушивает стороны, и разъясняет им права и обязанности, и составляет, например, договор или доверенность, и зачитывает их вслух, и разъясняет нормы закона. (Все это он обязан делать. — Е.М.) И граждане, видно, такие же стахановцы, как и г-н Радченко, — успевают и прочитать, и поставить подпись, и расписаться в реестре. Куда до него остальным нотариусам! Они оформляют в год лишь 13—15 тысяч нотариальных действий. Страшно даже представить, что стахановские методы сына возьмет на вооружение его отец. Радует лишь, что при таких принципах Радченко-сын стал нотариусом, как мама, а не судьей, как папа.

Остальные высказывания в интернет-конференции — в том же духе. Не как защитить права и законные интересы граждан и юридических лиц (о них говорится в Основах законодательства РФ о нотариате и в правилах Латинского нотариата, неуклонное выполнение которых сделало нотариуса уважаемой фигурой во всем мире), а как уйти от налогов и побольше заработать. Вот оно, настоящее лицо, которое сыновья по молодости и не думают скрывать в общении с коллегами. Их отцы, обремененные высоким статусом и жизненным опытом, на всякий случай пользуются высокопарными фразами о служении обществу.

Перед нашим нотариатом стоит неразрешимая проблема: и капитал приобрести, и приличия соблюсти. С капиталом у них давно все в порядке…

Конечно, среди московских нотариусов еще остались порядочные профессионалы. Но их голоса тонут в дружном хоре сыновей, любовниц и жен дирижеров этого камерного оркестра, куда посторонним вход строго-настрого запрещен. Самоочистка невозможна, у государства до них руки не доходят, жалобы граждан на нотариусов-сыновей, нотариусов-любовниц и нотариусов-жен пересылаются в ту же палату. И попадают на рассмотрение к их отцам, мужьям и любовникам. Невольно вспомнишь недавний украинский опыт в наведении порядка на дорогах. Убедившись, что реформировать ГАИ невозможно, всех распустили по домам.

Елизавета Маетная