Вирус в Москву привезли утренним рейсом.

Когда через пару дней спецслужбы начали устанавливать всех, кто контактировал с заболевшим после его прилета в Москву, сразу стал понятен возможный масштаб надвигающейся беды. Но это будет чуть позже. А пока даже поднимающаяся температура не предвещала смертельной опасности, которая надвигалась на многомиллионную столицу.

На следующий день инфицированный наконец-то добрался до семьи, обнял родных, отпраздновал приезд, раздал подарки. Кашель усиливался, температура все поднималась и он отправился к врачам.
Но кого-то Москве зимой испугаешь явным гриппом?

Госпитализировали его почти сразу – хуже ему становилось буквально на глазах. К вечеру он умер. Совершенно невероятным образом на вскрытии оказался старенький академик-вирусолог, который и поставил шокирующий диагноз – ЧЁРНАЯ ОСПА.
За окнами морга Боткинской больницы стоял январь 1960-го…

К тому времени о существовании страшнейшей болезни, выкашивающей в средние века города и страны, у нас в стране почти подзабыли. Успешная вакцинация, ведущаяся с конца XIX века давала свои результаты. Но только не в Индии, где побывал известный советский художник, дважды лауреат Сталинской премии Алексей Кокорекин. Именно там, в одной из индийских провинций на церемонии сожжения скончавшегося от оспы брахмана, художник и подхватил страшную инфекцию.

Вся серьезность событий стала понятна уже на вторые сутки: вирус был диагностирован у сотрудницы больничной регистратуры, принимавшей художника, осматривающего его врача и даже подростка, который находился в той же больнице этажом ниже, прямо у вентиляционного отверстия из палаты Кокорекина. Больничный истопник подхватил оспу, просто проходя мимо палаты.

Ко второй половине дня на совещании у Хрущева был принят комплекс срочнейших мер, чтобы не допустить эпидемии оспы.
КГБ СССР, МВД и Министерство здравоохранения в кратчайшие сроки устанавливали и изолировали абсолютно всех, кто хоть как-то пересекался с инфицированным. Одна из проведших с больным вечер, была преподавателем в институте, где принимала экзамены у многочисленных студентов – из ВУЗа в карантин отправили сразу отправили сотни человек. Подарки, привезенные из Индии для жены и любовницы через комиссионки на Шаболовке и Ленинском расползлись по городу, но уже через сутки все посетители магазинов были установлены, помещены в карантин, а сами предметы из индийских тканей сожжены.

Центральная Боткинская больница тут же оказывается на осадном положении. Тысячи больных и обслуживающего персонала не могут покинуть ее стены. Специальным решением Совмина СССР вскрывается неприкосновенный запас белья для противовоздушной обороны.
Из мобилизационных хранилищ Госрезерва в сторону Москвы выезжают грузовики со всем необходимым.
Над Европой успели развернуть самолет, которым из Москвы в Париж отправился один из пассажиров кокорекинского рейса и добропорядочный американец реально испугался, решив, что сейчас кровавая гэбня отправит его в Сибирь. Но он оказался лишь в инфекционной палате московской больницы, где советские врачи монотонно спасали ему жизнь.

Москва, только-только справившая Новый год, была фактически полностью закрыта по законам военного времени. В нее нельзя было ни въехать, ни выехать из нее: отменены авиарейсы, прервано железнодорожное сообщение, перекрыты автомобильные дороги. Круглыми сутками медицинские бригады ездили по адресам, госпитализируя все новых и новых вероятных носителей инфекции. В инфекционных больницах ставились все новые и новые койки для карантинников и через неделю под присмотром врачей уже находилось около 10 тысяч человек. Ниточка к которым начиналась всего лишь навсего с одного пассажира авиарейса Дели-Москва.
Помните теорию шести рукопожатий, да?

Самое, конечно, милое, что об этом ни в стране, ни в мире так почти никто и не знал. Интернетов тогда не было, селфи из больничных палат никто не постил, лишь вяло ползущие по Москве слухи о каких-то санитарных учениях слегка интриговали многомиллионный город, в котором не было ни паники, ни пустеющих на глазах полок магазинов.

Одновременно была развернута вторая фаза операции борьбы с возможной эпидемией – срочнейшая вакцинация населения. На уральских фармпредприятиях были молниеносно увеличены объемы производства необходимого препарата, который тут же доставляли в Москву, где медицинские работники абсолютно всех предприятий и учреждений города кололи его москвичам и гостям столицы.

Только за первые полторы недели протиоспенных мероприятий было сделано более ШЕСТИ С ПОЛОВИНОЙ МИЛЛИОНОВ прививок.

И это тоже удавалось сделать так, что город ни о чем и не догадывался. Никакой официальной информации о ситуации власти в СМИ не давали, а распространение паники и слухов пресекалось на корню.

С помощью столь абсолютно жестких мер вспышку оспы удалось остановить. Умерло всего 3 человека. Уже через месяц все госпитализированные на карантин оказались дома с недоумением так и не поняв: а что это было?

Тогда, в 60-ом Москва не только остановила оспу у себя дома, но и помогла проконтролировать ее дальнейшее распространение по миру. Советские ученые и врачи отправились по другим возможным очагам инфекции, чтобы помочь распознать, научить, вакцинировать…

Старая присказка гласит, что русский мужик долго раскачивается, но потом его хрен остановишь. Это верно лишь отчасти. Когда действительно надо, он сам остановит все что угодно. Любыми средствами и любыми возможностями. И без всяких интернетов.

И когда вы сегодня ноете, ужасаясь облупленным стенам в местной больничке и причитая, что вас не лечат, не ссыте. Если по-серьезному понадобится – вылечат. Даже, если для этого понадобится закрыть многомиллионную Москву.
Как тогда в 1960-ом…